Сезон гроз. Дорога без возврата. Анджей Сапковский

подпиленный и наточенный, упал на арену по моему приказу.

      – Благодарю, что так быстро.

      – Гости были на седьмом небе! Даже бургомистр Коппенраф доволен, аж сиял, а сукина сына непросто удовлетворить, обычно он крутит носом, мрачный, будто бордель утром в понедельник. Место в городском совете – ха! – у меня уже в кармане. А может, и выше сяду, если… Ты бы не выступил через неделю, Геральт? С подобным спектаклем?

      – Только в том случае, – ведьмак дернул чудовищно болевшим плечом, – если вместо вигилозавра на арене будешь ты, Пратт.

      – Шутник, ха-ха. Слышал, Лютик, какой шутник?

      – Слышал, – кивнул поэт, глядя на спину Геральта и играя желваками. – Но это было сказано не в шутку, а всерьез. И я тоже совершенно серьезно сообщаю тебе, что торжества по случаю брака твоей внучки своим выступлением не украшу. После того, как ты обошелся с Геральтом, можешь забыть об этом. Как и о прочих вероятных оказиях, включая крестины и похороны. В том числе и твои собственные.

      Пираль Пратт глянул на него, в змеиных глазках что-то блеснуло.

      – Не проявляешь уважения, певец, – процедил. – Опять не проявляешь уважения. Напрашиваешься на лекцию? На науку…

      Геральт подошел, встал перед ним. Микита засопел, поднял кулак, засмердел мускусом. Пираль Пратт жестом велел ему успокоиться.

      – Теряешь лицо, Пратт, – медленно произнес ведьмак. – Мы заключили договор: классический, согласно правилам и при не менее, чем оные, важном доверии. Твои гости удовлетворены спектаклем, ты получил престиж и перспективу на место в городском совете. Я – необходимую мне информацию. Баш на баш. Обе стороны довольны, и теперь мы должны расстаться без жалости и гнева. А вместо этого опускаешься до угроз. Ты теряешь лицо. Пойдем, Лютик.

      Пираль Пратт слегка побледнел. После чего повернулся к ним спиной.

      – Хотелось мне, – бросил через плечо, – угостить вас ужином. Но вы, похоже, спешите. Поэтому прощаюсь. И радуйтесь, что позволяю вам покинуть Равелин безнаказанно. Поскольку обычно за недостаток уважения я наказываю. Но вас – не задерживаю.

      – Весьма рассудительно.

      Пратт повернулся.

      – Ты это о чем?

      Геральт взглянул ему в глаза.

      – Хотя ты и предпочитаешь думать иначе, ты не слишком-то умен. Но для того, чтобы не пытаться меня остановить – умен достаточно.

* * *

      Едва они миновали карстовый провал и доехали до первых придорожных тополей, как Геральт придержал коня, навострив уши.

      – Едут за нами.

      – Проклятие! – заскрежетал зубами Лютик. – Кто? Бандюки Пратта?

      – Не важно кто. Ты – вперед, гони коня что есть мочи к Кераку. Спрячься у кузена. С самого утра ступай с чеком в банк. Потом встретимся в «Под крабом и сарганом».

      – А ты?

      – Обо мне не беспокойся.

      – Геральт…

      – Не болтай, а пришпоривай коня. Вперед, гони!

      Лютик послушался, склонился в седле и пустил коня в галоп. Геральт развернулся,