Ваш муж мертв. Джейн Корри

в углу? – продолжает инспектор. – Если увеличить картинку, то на первой странице видна дата. 30 ноября 2017 года. А вы сказали, что не видели своего бывшего мужа с 2013-го.

      – Может быть, – произношу я неуверенно, – я просто забыла. Мои лекарства… они плохо влияют на память.

      – Ах, да. – Его глаза делаются холодными. – Мы ведь с вами уже это обсуждали, тогда, в больнице. Все это вам очень удобно.

      – Вы перегибаете палку, – из-за паники горло сдавливает спазм. – Мне нужно поговорить с моим адвокатом.

      Инспектор вздыхает. От него распространяется запах мятных конфет.

      – Ни один адвокат не сможет отрицать очевидность этой фотографии. – Затем его голос смягчается: – Я должен кое-что сказать вам, Вики. Я вам очень сочувствую. Действительно, очень. Даже не представляю, как я справлялся бы со всем этим на вашем месте. Не имея возможности доверять своему разуму. Не зная, когда меня свалит очередной приступ…

      – Иногда я чувствую запах жженой резины, – внезапно говорю я. – Незадолго до того, как это произойдет.

      Глаза инспектора загораются с интересом.

      – Вот как?

      – И сейчас у меня как раз это ощущение.

      Я солгала, но видно, что мне удалось напугать его.

      – Стресс может провоцировать приступ. – Я тяжело опускаюсь на диван.

      Полицейские встревоженно переглядываются.

      – Хорошо, – быстро произносит инспектор. – Позвоните своему адвокату.

      Единственная, кого я знаю из адвокатов, – это женщина, занимавшаяся моим разводом. Ее зовут Лили Макдоналд. Она мне очень понравилась. Профессиональная и в то же время понимающая. Берется ли она также за уголовные дела? Это слово – «уголовные» – кажется абсурдным и в то же время слишком знакомым. Как ни странно, ее номер все еще записан в моем телефоне. Включается автоответчик. В конце концов, сегодня воскресенье. Запинаясь, я оставляю голосовое сообщение, упомянув про срочность своего дела.

      – И что теперь? – спрашиваю я у полицейских. – Вы собираетесь предъявить мне обвинение?

      В то же мгновение я понимаю, что зря это сказала. Глаза инспектора сужаются.

      – А в чем, по-вашему, мы должны предъявить вам обвинение?

      – Понятия не имею, – говорю я.

      – Вы в этом уверены?

      Он пытается сбить меня с толку. Я должна каким-то образом взять над ним верх. Ведь никаких доказательств против меня нет, говорю я себе. Фотография демонстрирует лишь то, что я виделась с Дэвидом за месяц до его исчезновения. Однако это вовсе не означает, что я виновна в его убийстве.

      – Можно еще раз взглянуть? – говорю я.

      На обратной стороне снимка обнаруживается серебристо-черная наклейка с именем. Хелен Эванс.

      – Кто она? – спрашиваю я.

      – Фотограф. Она была тогда с мистером Гаудманом.

      – Хитро, – с досадой произношу я и замечаю, что сержанта уже нет в комнате.

      – Куда вы? – спрашивает Вайн, когда я пытаюсь проскользнуть мимо него.

      – За своим ежедневником.

      – Вот