Барселона. Проклятая земля. Хуан Франсиско Феррандис

мне очень дороги… по Изембарду и Ротель из Тенеса. Если вы станете молиться, попросите, чтобы Бог их защитил… если они не погибли.

      – Как, ты сказала, их зовут? – Услышав имена, Года переменилась в лице.

      – Изембард и Ротель, – повторила девушка, изумившись столь бурной реакции. – Ротель пропала во время нападения, а он отправился ее искать, но никто из них так и не вернулся.

      – Из дома Тенесов? – требовательно переспросила дама.

      – Так он мне однажды назвался, – уточнила Элизия и пожалела о своей откровенности. Изембард ведь признался ей наедине, втайне. – А почему вы спросили? Вы что-то о них знаете?

      Года была очень взволнована, она только кивнула в ответ. Казалось, ей не терпится уйти.

      – Я буду молиться и за них, юная Элизия. Да охранит тебя Господь.

      Года ушла, чуть ли не силком уводя с площади Арженсию; они направились ко дворцу рядом с базиликой.

      – О чем вы говорили? – спросил любопытный Гали из-за спины. – Ты какая-то беспокойная.

      – Эта дама обещала молиться за тех, кто не вернулся, – соврала Элизия. Она не хотела упоминать при муже об Изембарде. – По крайней мере, жители Барселоны нас приняли.

      – Об этом еще рано судить, Элизия.

      Но Элизия его не слушала. Ее по-настоящему взволновала реакция Годы. «Мы сейчас в чужой земле, и мне следует вести себя осторожнее», – подумала девушка.

      7

      Виконт предложил части колонов расселиться под деревянными навесами, построенными рядом с графским дворцом, и в церкви, имевшей форму креста, где были закопаны кувшины с зерном – городские запасы на зиму. Прочие разместились на пустырях и в конюшнях при жилых домах. Вновь прибывшие верили, что через несколько дней епископ сдержит свое обещание и отправится в земли, которые Церковь обещала переселенцам. Вечером было объявлено, что Фродоин оправился от недомогания. Колокола призвали к вечерне – в этот день она была торжественной. В храме собралось все барселонское духовенство, включая и аббатов из близлежащих монастырей Сан-Пере-де-лес-Пуэльес и Сан-Пау-дел-Камп. Оставшееся место заняли семейства патрициев, а простолюдины заполняли площадь.

      – Пора поискать то, о чем рассказывал дедушка, – шепнул Элизии Гали.

      – Сейчас?

      – Пока не закончилась вечерня. Никто и не заметит.

      Супруги пробрались сквозь толпу прихожан и поспешили прочь от дворцов по кривому переулку.

      – Гомбау мне подробно объяснил, где стоял тот дом.

      Они поднимались по улице, на которой частично сохранилась старинная брусчатка. В самой высокой части города помещались руины древнего языческого храма, с которым не справилось и само время. Элизия лишилась дара речи при виде ряда циклопических колонн, которые до сих пор стояли на своих местах.

      – Да они толще столетнего дуба! Кто же сумел воздвигнуть подобное?

      Гали тоже был впечатлен увиденным.

      – Дедушка говорил, что эту штуку называют Миракль: церковники утверждают, будто эти колонны