Царь-Сторож. Эдуард Русаков

пальцами – словно уставший пианист, вот он застыл в изысканной позе – словно вдохновенный поэт, вот он налил в большую рюмку коньяк – и выпил, и когда он пил, кадык не дрогнул на его горле, лишь опущенные густые ресницы слегка шевельнулись.

      – Кто это? – пролепетала я.

      – О, это очень интересный молодой поэт! – жарко зашептала Вика. – Такой талантливый, такой оригинальный… Валерий Поляков. Валера. Он уже давно и безуспешно толчется по всем редакциям… все его знают, похваливают, а стихи – не печатают. Надо же – Бармалаев его пригласил! Значит, повезло… наконец-то.

      – Ты его знаешь?

      – Еще бы! – И Вика многозначительно вздохнула. – Я его очень даже хорошо знаю. Он жесток, как и все поэты. Но ужасно мил… Обаяшка!

      – Что? Как ты сказала?

      – Обаяшка, – повторила она. – Жестокий обаяшка.

      А белокурый красавец опять налил полную рюмку коньяку – и так же томительно-томно выпил, прикрыв глаза.

      Я подумала, что он больше похож на актера, чем на поэта.

      – А он, случайно, не этот… не голубой? – тихо спросила я.

      – Чего? – И Вика уставилась на меня, потом расхохоталась. – Ну, ты, подруга, и скажешь… Пошли!

      Она потащила меня к столу.

      – Валера, привет, – сказала Вика.

      Он что-то буркнул, посмотрел на нее, потом на меня, кивнул снисходительно и лениво, поставил рюмку. Вытер мизинцем с подбородка золотистую коньячную каплю.

      – Так на чем мы остановились? – внезапно спросил Валерий.

      И голос его тоже был красив и странен, с легкой хрипотцой и гибкой модуляцией – словно он репетировал роль из какой-то неведомой пьесы, а мы для него – просто плохие партнеры, статисты.

      – Валера, познакомься. Это моя подруга – Люся.

      Мне вдруг почему-то захотелось встать и сделать книксен, или как это там называется. Разумеется, я сдержалась, но он, вероятно, что-то такое почувствовал.

      – Забавно, – сказал он.

      – Что? – смутилась я.

      – Да так… Так на чем мы остановились? – повторил он нелепый вопрос.

      Я пожала плечами, посмотрела на Вику.

      – Ваши волосы – крашеные? – и он ткнул в меня пальцем.

      – Н-нет.

      – Неужели? Трудно поверить. Такой редкий цвет… коричневый, с красноватым оттенком… С чем бы его сравнить? – И он снова налил себе полную рюмку.

      (Сейчас я совсем седая, а тогда, в семьдесят пятом, у меня были темно-каштановые волосы. Не то, что теперь).

      – А ну, сознавайтесь – у вас есть на плечах веснушки? – быстро спросил он меня.

      – Да, – прошептала я, и почувствовала, что краснею. – Ну и что?..

      Мне вдруг показалось, что платье слетело с меня, и я стыдливо передернулась.

      – Еще бы самую малость, еще чуть-чуть… и была бы просто рыжая, ей-богу, – сказал он. – Вот я о чем, дорогая Лариса.

      – Меня зовут Люся.

      – Не все ли равно?

      – Ну что ты, Валера, обижаешь девушку, – заступилась за меня Вика. –