История Вечного Жида, содержащая краткий и правдивый абрис его удивительнейшего путешествия, продолжавшегося почти 18 столетий. Карло Пазеро де Корнелиано

совсем не таким блистательным, как у Людовика ХIV. Он был, возможно, менее галантным, как это следует заключить из (истории) о королеве Барине, которая запросто покинула своего первого супруга, короля Тюрингии, чтобы жить с Хильдерихом. Она была настолько прямолинейна и простодушна, что на публичной площади Турне сообщила мне, что ежели бы она во время своего отъезда из Тюрингии знавала бы более красивейшего мужчину, чем король франков, то не устояла бы перед тем, чтобы оказать ему предпочтение и даже разыскать его по ту сторону моря. Существует огромная пропасть между этим ее характером и королевой Клотильдой, ее невесткой.

      Хлодовик выдал свою сестру Альбуфледу за Теодориха, короля остготов, который постановил управлять Италией с неизменной почти всегда справедливостью. Он выдавал каждый год четыреста марок золотом и двадцать пять тысяч черепиц, однако потомки не простили ему пленение и смерть патриция Боэция. Это настолько правда, что князья должны были сначала дважды подумать, прежде чем проявлять жестокость по отношению к честному человеку. Такой человек как Боэций, который Эвклида, Архимеда, Птолемея, Платона, Аристотеля и других мог обвести вокруг пальца, заслуживает бережного отношения, даже и в том случае, если он за что-либо заслуживает наказание. Труд, который он создал в Павии, доказывает, что он знал как в добродетели найти причину для утешения. Однако вне сомнения в тех же источниках он выражал большое неприятие несправедливости, опрометчивости и (выступал) против пренебрежения теми общественными формами, которые упорядочивают рассудок, что лишь он может утвердить право наказания за преступление и непоколебимость добродетели.

      Я видел Кассиодора в преклонном возрасте, когда он уже не был министром короля и тихо жил после переезда в Калабрию среди переселенцев, которых он занял переводом греческих произведений и переписыванием латинских рукописей. Это зрелище поразило меня. Кассиодор один из немногих великих мужей, который, по моему мнению, должен служить образцом. И ежели я перестану когда-либо быть Вечным Жидом, дабы стать министром, попавшим в немилость, то я также изберу для бегства такое прелестное место с прилегающей к нему книжной мануфактурой, окружив себя наборщиками, переводчиками, переписчиками, секретарями, факторами, печатниками: мне – для удовольствия и пользы для публики, которая была бы мне признательна, но может быть и неблагодарна.

      Со мной случалось множество раз, что в правление Юстиниана я отправлялся в Константинополь. Я постоянно видел этого кайзера присутствующим в Цирке на состязаниях белых, красных, зеленых, голубых возниц и (встречал) их покровителей и противников. Все эти люди нарушали действие театральных пьес в Константинополе еще более, чем аплодисменты и свист сегодня во время представления парижского театра. Прекрасную королеву Теодору нельзя было не увидеть и не вспомнить, что она была дочерью надсмотрщика над медведями в Цирке, и что в театре она участвовала в пантомиме, и что она творила шалости, наследуя счастливой памяти