«Берег дальный». Из зарубежной Пушкинианы. Алексей Букалов

она видит царского арапа у изголовья своей постели… «Бедный Валериан! – сказала Наташа». Отчаяние героини. «Одна надежда ей оставалась: умереть прежде совершения ненавистного брака. Эта мысль ее утешила. Слабой и печальной душой покорилась она своему жребию» (VIII, 32). Впрочем, в черновике сохранился более оптимистический вариант: «Но молодость восторжествовала над телесной и душевной болезнию Наталья Гавриловна не умерла и совершенно выздоровела» (VIII, 531).

      Образ Наташи Ржевской стоит в ряду любимых персонажей Пушкина – вереницы милых русских барышень, дворянских невест. Ее сиротство – важное обстоятельство, отмеченное литературоведами: «Мотив вдовства отца, дочери, растущей без материнского глаза, впервые появился у Пушкина в «Арапе Петра Великого» для оправдания сердечного своеволия боярышни Ржевской, без него трудно совместимого с нравами русской старины, – пишет Н.Н. Петрунина. – Затем этот мотив был усвоен незавершенной повестью «Гости съезжались на дачу»… Упорное возвращение Пушкина-прозаика к образу девушки, возросшей без заботливо-требовательной и нежной материнской опеки, вряд ли случаен и в «Арапе Петра Великого», где мотив этот привнесен в семейные воспоминания извне, и в истории Зинаиды Вольской, и в болдинских повестях, и позднее – в «Русалке», в «Дубровском» и, наконец, в «Пиковой даме»329.

      Е.С.Хаев включил «Арапа Петра Великого» в особую группу пушкинских произведений рубежа 1820–1830 годов – так называемую группу «уездной барышни». Сюда относятся также «Евгений Онегин», «Метель». «Барышня-крестьянка», «Роман в письмах», «Дубровский», отрывки «В начале 1812 года» и «В 179^* году возвращался я». К ним примыкает «Полтава»… В группе «барышня» совершенно отсутствует мотив окраинности и ветхости, но метель, бушующая за пределами усадьбы, так же постоянна, как и в «сироте», будь то буквальная метель, бунт или, так сказать, историческая буря – в «Арапе…» и «Полтаве»330. Дополним этот ряд и образом Марьи Ивановны из «Капитанской дочки», осиротевшей, правда, уже на глазах читателей.

      В главе XIV «Дубровского» Маша Троекурова первоначально названа Наталией Гавриловной. «Связь с «Дубровским» брошенного романа, – отметил Д.П.Якубович, – естественно была поддержана аналогичной ситуацией – героиню выдают насильно за немилого. Она мечтает о свидании с любимым человеком. Последний из оппозиционного стрельца превратился в новом замысле в атамана «разбойников»331.

      «В самом имени, которое истинный поэт дает своему герою, есть разумная необходимость, может быть и невидимая самим поэтом», – заметил В.Г. Белинский332.

      Имя Наташа – не случайное, Пушкину близкое. Поэт хорошо знал родословную своих предков. Среди них были и Натальи Ржевские, например дочь капитана Матвея Ржевского (1703–1766) и дочь камергера Александра Ржевского (1726–1809), участника переворота 1762 года. Звали Натальей и знакомую Пушкина кн. Голицыну, урожденную Ржевскую-Чернышеву (1741–1837), прозванную при дворе «усатая княгиня»333.

      В творчестве

329

Петрунина Н.Н. О повести «Станционный смотритель». В сб.: Пушкин. Исследования и материалы. Т. XII. Л., 1986. С. 84.

330

Хаев Е.С. Идиллические мотивы в произведениях Пушкина рубежа 1820–1830-х годов. В сб.: Болдинские чтения. Вып. XIII. Горький, 1984. С. 106–107.

331

Якубович Д.П. Арап Петра Великого. В сб.: Пушкин. Исследования и материалы. Т. IX. Л., 1979. С. 280.

332

Белинский В.Г. Избранные сочинения. М.: ОГИЗ, 1948. С. 122.

333

Телетова Н.К. Указ. соч. С. 162–166.