Мелкий бес. Федор Сологуб

знаю, что он – предводитель дворянства, а к нашему училищу касательства не имеет, – но я этого не трогаю. Приходит – и пусть, мы им не мешаем, работаем себе помаленьку, – вдруг они к нам входят, и Верига, изволите видеть, в шапке.

      – Это он тебе неуважение оказал, – угрюмо сказал Передонов.

      – Изволите видеть, – обрадованно подхватил Володин, – и у нас образ висит, и мы сами без шапок, а он вдруг является этаким мамелюком. Я ему и изволил сказать, тихо, благородно: ваше превосходительство, говорю, потрудитесь вашу шапочку снять, потому, говорю, как здесь образ. Правильно ли я сказал? – спросил Володин и вопросительно вытаращил глаза.

      – Ловко, Павлушка, – крикнул Передонов, – так ему и надо.

      – Конечно, что им спускать, – поддержала и Варвара. – Молодец, Павел Васильевич.

      Володин с видом напрасно обиженного человека продолжал:

      – А он вдруг изволил мне сказать: всякий сверчок знай свой шесток. Повернулся и вышел. Вот как все дело было, и больше никаких.

      Володин чувствовал себя все-таки героем. Передонов в утешение дал ему карамельку.

      Пришла и еще гостья, Софья Ефимовна Преполовенская, жена лесничего, полная, с добродушно-хитрым лицом и плавными движениями. Ее посадили завтракать. Она лукаво спросила Володина:

      – Что это вы, Павел Васильевич, так зачастили к Варваре Дмитриевне?

      – Я не к Варваре Дмитриевне изволил притти, – скромно ответил Володин, – а к Ардальону Борисычу.

      – Уж не влюбились ли вы в кого-нибудь? – посмеиваясь, спрашивала Преполовенская.

      Всем известно было, что Володин искал невесты с приданым, сватался ко многим и получал отказ. Шутка Преполовенской показалась ему неуместною. Дрожащим голосом, напоминая всею своею повадкою разобиженного баранчика, он сказал:

      – Если я влюбился, Софья Ефимовна, то это ни до кого не касается, кроме меня самого и той особы, а вы таким манером выходите в сторонке.

      Но Преполовенская не унималась.

      – Смотрите, – говорила она, – влюбите вы в себя Варвару Дмитриевну, кто тогда Ардалъону Борисычу сладкие пирожки станет печь?

      Володин выпятил губы, поднял брови и уже не знал, что сказать.

      – Да вы не робейте, Павел Васильевич, – продолжала Преполовенская, – чем вы не жених! И молоды, и красивы.

      – Может быть, Варвара Дмитриевна и не захотят, – сказал Володин, хихикая.

      – Ну, как не захотят, – ответила Преполовенская, – уж больно вы скромны некстати.

      – А, может быть, и я не захочу, – сказал Володин, ломаясь. – Я, может быть, я не хочу на чужих сестрицах жениться. У меня, может быть, на родине своя двоюродная племянница растет.

      Уже он начал верить, что Варвара не прочь за него выйти. Варвара сердилась. Она считала Володина дураком; да и получал он вчетверо меньше, чем Передонов. Преполовенской же хотелось женить Передонова на своей сестре, дебелой поповне. Поэтому она старалась поссорить Передонова с Варварою.

      – Что вы меня сватаете, – досадливо сказала Варвара, – вот вы лучше вашу меньшуху за Павла Васильевича сватайте.

      – Зачем