Фавориты Фортуны. Колин Маккалоу

для себя ветеранов моего отца. Это ему не удалось. Вместо этого он умер. Сегодня вы видите меня. И сегодня я вижу многих ветеранов моего отца. Я – наследник Страбона! Его люди – это мои люди. Его прошлое – это мое будущее. Я собираюсь в Брундизии драться на стороне Суллы, ибо его дело правое. Кто из вас пойдет со мной?

      Коротко и ясно, с восторгом подумал Варрон. Может быть, молодой человек был прав, когда говорил, что мечом, а не словоблудием завоюет консульское кресло. Конечно, в такой толпе он не мог различить ни одного человека, на которого не подействовала бы речь Помпея. Не успел он закончить свое обращение, как женщины стали расходиться, кудахча о скором отъезде своих мужей и сыновей. Одни в отчаянии ломали руки, другие уже прикидывали, что положат в вещевые мешки вместе с запасными туниками и носками. Были и такие, что старательно смотрели в землю, скрывая хитрые улыбочки. Шлепками разгоняя стоявших на пути детей, мужчины бросились к столам. Минуту спустя секретари Помпея уже усердно водили перьями по дощечкам.

      С хорошего места, расположенного высоко на ступенях старого храма Пика в Авксиме, Варрон наблюдал за происходящим. «Неужели они с таким же легким сердцем вербовались для кампаний косоглазого Помпея Страбона? – думал он. – Наверное, нет. Тот был повелителем, хозяином, трудным человеком, но замечательным командиром. Они, наверное, служили ему добровольно, но с тяжким сердцем. У сына все явно по-другому. Предо мною – явление, – пришло на ум Варрону. – Радостнее не могли бы идти мирмидоняне за Ахиллом, а македоняне – за Александром Великим. Они любят его! Он – их любимец, их талисман, их дитя и отец».

      Что-то крупное опустилось рядом с ним на ступеньку. Варрон повернул голову и увидел красное лицо в обрамлении рыжих волос. Два умных голубых глаза оценивающе смотрели на него, единственного незнакомца в этом месте.

      – И кто же ты? – вопросил румяный гигант.

      – Меня зовут Марк Теренций Варрон, и я сабинянин.

      – Как и мы, да? Во всяком случае, давным-давно. – Грубой рукой он махнул в сторону Помпея. – Ты только посмотри на него! Как мы ждали этого дня, Марк Теренций Варрон, сабинянин! Разве он не сосуд с медом для Богини?

      Варрон улыбнулся:

      – Не уверен, что это подходящее сравнение, но понимаю, что ты имеешь в виду.

      – Ах, ты не только господин с тремя именами, ты еще и ученый! Может, ты его друг?

      – Может быть.

      – И чем же ты зарабатываешь на хлеб, а?

      – В Риме я – сенатор, а в Реате развожу племенных кобыл.

      – Что? Не мулов?

      – Лучше разводить кобыл, чем их отпрысков-мулов. Я владею небольшим участком в сельской местности. И еще у меня имеется несколько племенных ослов.

      – И сколько же тебе лет?

      – Тридцать два, – ответил Варрон, забавляясь разговором.

      Но вопросы вдруг иссякли. Собеседник Варрона уселся поудобнее, утвердив локти на ступеньке повыше и раскинув свои геркулесовы лапищи. Маленький Варрон с восхищением смотрел на грязные пальцы