Звездная тень. Сергей Лукьяненко

строго спросила Маша.

      – Да. Твои военные познания и любовь к животным…

      – Знаю, знаю, Гитлер был вегетарианцем… Петр, одно дело честный бой, другое – употребление живого в пищу.

      Я дальше спорить не стал, в таких случаях это бесполезно, лишь заметил:

      – Все равно твоя любовь к оружию скорее характерна для мужчин.

      – Ну и что? Я в детстве очень переживала, что не родилась мальчиком. Меня даже к психиатру водили, но оказалось, что сексуальных нарушений нет, лишь повышенная агрессивность и стремление властвовать.

      Я поперхнулся кофе и зарекся общаться с Машей на подобные темы. Всегда пугался такой откровенности.

      Но обстановка, честно говоря, только подобным беседам и соответствовала. Дед со счетчиком… увы, теперь о них приходится думать вместе, отсутствовали, может быть, общались с командующим, не знаю. А Данилов остался у шаттла.

      – В арсенале я вначале думал, что ты все выгребешь, – сказал я, неуклюже переводя разговор на другую тему. – В силу повышенной агрессивности.

      – Зачем? Один образец оружия, основанного на силовом поле, один лучевой излучатель, а главное – ггоршш. Наглеть вредно… Петр, ты позволишь интимный вопрос?

      Мгновенно настроившись на подвох, я кивнул.

      – Ты тяжело перенес смерть деда?

      – Что?!

      Маша вздохнула, уселась напротив.

      – Петр, все-таки это смерть. Нельзя же и в самом деле считать, что человек – лишь набор электрических сигналов в синапсах.

      – А что тогда? Душа? – В горле пересохло, и я начал запинаться.

      – Не обязательно. Я неверующая. Но тело – это по меньшей мере половина человека.

      Я смотрел ей в глаза – нет, она не шутила. Да и не шутят таким.

      – Маша, для нас с тобой – может быть. Мы молодые. У нас гормоны бурлят.

      Внезапно для самого себя я перешел на более циничный тон:

      – Для тебя, наверное, я сексуально привлекателен…

      – Есть такое дело, – спокойно ответила Маша. – Хоть и менее, чем Саша Данилов.

      – Деду, извини, уже изрядно лет… – проглотив обидную откровенность, продолжил я. – Он питается в основном йогуртами и детскими пюре. Выкурить тайком трубку – для него событие, глотнуть водки – разгул.

      – А пройти по саду, взять в руки цветок, погладить собаку?

      – Когда я на Земле, то выгоняю его прогуляться!

      – Все равно, Петя.

      – Маша… а ты его действительно любишь?

      – Андрея Валентиновича я любила и буду любить! – отрезала Маша. – Его самого, а не ящерицу с его памятью!

      Что-то во мне взорвалось. Секунду стаканчик кофе подрагивал в моей руке, готовясь отправиться в полет по четко определенному адресу.

      Остановило меня только то, что кофе еще был слишком горячим.

      Я встал и вышел из каюты. Надо помочь Данилову в проверке шаттла. В конце концов, я второй пилот.

      Второй пилот, а не закомплексованная девчонка, для которой человек и его внешность слиты воедино.

      Чем бы ни руководствовались