Москвест. Роман-сказка. Андрей Жвалевский

Одежда, мебель, дома – все ауто… как его… короче, как тогда было.

      – А мы как тут оказались? – поинтересовалась Маша. – Мы же возле Кремля были!

      Мишка выразительно посмотрел на блондинку. Он хотел этим взглядом сказать: «Я что, во всем должен один разбираться?! Сама пошевели извилинами», – но Маша его не поняла. Она продолжала смотреть на него требовательно и нетерпеливо.

      – Не знаю! – не выдержал Мишка. – Сейчас спросим!

      Очень кстати у избушки возник мальчонка лет пяти.

      Сначала он вылупился на Мишу, икнул от страха, потом так же уставился на Машу. Присутствие девушки мальчика немного успокоило, и он поклонился ей в ноги.

      Маша нервно хихикнула.

      – Э, пацан, – начал Мишка, – хватит. Слышь, мы тут заблудились, скажи, как до Москвы доехать.

      Мальчик икнул еще раз и затрясся.

      Маша подошла к нему, уселась на корточки и тихо попросила:

      – Слушай, ты очень круто играешь. Но мы тут, правда, случайно. Скажи, где вы машину оставили. Где дорога?

      Мальчик смотрел прямо в глаза Маше, но в них не отражалось ничего, кроме благоговения.

      – Ты можешь говорить? – спросила Маша и повернулась к Мише: – Он немой, похоже.

      И тут «немой» мальчик заголосил. Из длинной речи удалось вычленить только «Прасковья», все остальное слилось в едином потоке звуков.

      Травница выскочила из хатки, схватила туесок и кивнула Маше.

      – Пойдем пособишь.

      – Куда?

      – К Пелагее.

      – Зачем?

      – Идем, – шепнул Миша, – может, там кого встретим.

      – Ты – нет, – отрезала Прасковья и решительным шагом пошла за мальчишкой, который шустро бежал между деревьями.

      Миша выразительно развел руками и уселся на бревно. Маша потащилась следом за травницей.

      Оказывается, совсем недалеко была деревня. Если, конечно, можно назвать деревней эти вросшие в землю крохотные домики.

      Сначала Маша глазела по сторонам, потом опустила глаза вниз и быстро семенила за Прасковьей, потому что с каждой минутой ей становилось все страшнее. Эти ролевики явно безумны! Натурализм натурализмом, но есть же какие-то пределы! Главное – дети, сами-то ладно, но детей жалко. Эти странные чумазые существа, одетые в длинные рубахи… Босые, замерзшие!

      – Пришли, – Прасковья свернула во двор и споро занырнула внутрь дома.

      Маша протиснулась в избу, согнувшись в три погибели. Темно. Душно. Воздух спертый, влажный, жаркий.

      Пока Машины глаза привыкали к мраку, а сама она боролась с тошнотой, Прасковья успела разложить на столе свои корешки.

      – Если не родит до ночи – помрет, – спокойно сказала она.

      – Что? – подскочила Маша.

      – Пелагея. Уже два дня мучается.

      – Где? – тупо спросила Маша.

      Из груды тряпья в углу раздался нехороший стон.

      Машу прошиб холодный пот.

      – Вы что тут, совсем с ума посходили? Вызывайте «скорую» немедленно! Где телефон?

      – Тихо, – сказала Прасковья, – мудрено говоришь, не разумею.

      – Да хватит прикидываться!