Москвест. Роман-сказка. Андрей Жвалевский

Поэтому москвичей не удивило, что «литовцы» говорят на понятном им языке. Правда, был и чисто литовский, балтийский язык – вот его знание и требовали продемонстрировать от Мишки с Машей. Хорошо, что тогдашние москвичи слабо разбирались в иностранных языках.

      – Сам хэв мит, энд кэннот ит, – принялся он декламировать любимое стихотворение своего репетитора. – Сам каннот ит зэт вонт ит. Бат ви хэв мит, энд ви кэн ит, энд лет зе лорд кэн би сэнкит![4]

      Толпа выслушала этот спич с живым интересом.

      – Ну и чего он набалакал? – обратился к Маше старик, который был, судя по всему, за главного.

      – Добрый день к вам в дом, – выпалила Маша. – Покушать есть?

      Кажется, собравшихся удалось убедить. Одна из худых теток вытащила откуда-то из недр своего балахона надкушенное яблоко и протянула – но почему-то не Маше, а Мишке. Тот с готовностью принял, даже не подумав поблагодарить, откусил чуть не половину – однако спохватился и передал остальное Маше.

      – Может, и возьмет, – задумчиво процедил старик. – А что еще вы…

      Дальнейший допрос был остановлен сдавленным голосом кого-то из оборванцев:

      – Князь! Князь!

      В секунду с толпой произошло превращение. Хотя в это было трудно поверить, но убогие стали еще более жалкими, страшные пострашнели, а согнутые скрутились чуть не колесом. Большинство вдруг стало приволакивать ногу, кривить глаз или подергивать головой.

      И при этом все взгляды (даже у внезапно окосевших) были прикованы к воротам.

      Князь, как и в прошлый раз, ехал верхом в сопровождении свиты. Однако впечатление он производил гораздо более выгодное, чем Долгорукий. Особенно приятно было смотреть на его лицо: вроде бы и неказистое, но очень добродушное. Казалось, что этот человек тебя никогда не предаст, не обманет и вообще – голову за тебя положит. Впрочем, оборванцев интересовала не голова Ивана Даниловича. Всех интересовал толстый кошель на его поясе.

      – Хорошо, – прошептала одна из «старух», оказавшаяся рядом с Машей, – полная калита. На всех хватит. Ты, девка, тоже хватай – и тикай.

      Князь увидел собравшуюся толпу, разулыбался ей, словно близким родственникам на собственных именинах, и принялся развязывать свой кошелек. То есть калиту…

      Деньги полетели в толпу, началась свара, из которой ребята выбрались с большим трудом. Если б Маше не попало денежкой прямо в глаз, они б ничего не поймали. А теперь, отбежав на приличное расстояние, ребята принялись рассматривать монетку.

      КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ. Как вы уже, наверное, догадались, Иван Данилович – это Иван по прозвищу Калита (впрочем, как и Долгорукий, он получил свое прозвище уже после смерти). В его княжение Москва своих денег еще не чеканила, эту роскошь смог позволить себе только сын Калиты – Иван II. И вообще, с XII по XIV век на Руси продолжался так называемый «безмонетный период», когда монет в обращении было очень мало, и чеканились они в основном в Европе. Так что, скорее всего, Маша и Миша рассматривали какую-нибудь иностранную монету.

      – Вот и поедим, – обрадовалась Маша.

      – Ты что? – возмутился Мишка. – Ты представляешь,

4У которых есть что есть, те подчас не могут есть,А другие могут есть, да сидят без хлеба.А у нас тут есть что есть, да при этом есть чем есть,Значит, нам благодарить остается небо!

(Р. Бёрнс, «Молитва перед едой», перевод С. Маршака).