За чужую свободу. Федор Ефимович Зарин-Несвицкий

славой Наполеона!

      – Да, – вслух закончил он свои размышления, – одна слава – пасть в бою…

      Полный этих мрачных мыслей, он приехал к Новикову.

      У Новикова он застал незнакомого ему молодого человека. Его лицо поразило князя. Бледное, почти прозрачное, с орлиным носом, черными немигающими, как у орла, круглыми глазами, оно поражало выражением силы и воли. На темный фрак падали локоны черных волос.

      Было что‑то мрачное во всей его черной фигуре.

      – Шевалье Габриел де Монтроз, – представил его Новиков. – А это князь Бахтеев.

      Шевалье с величием короля протянул князю руку.

      – Я очень рад познакомиться с вами, – звучным голосом сказал молодой человек, – я много уже слышал о вас от вашего друга.

      – От меня же он утаил, – с улыбкой ответил князь, – о своем знакомстве с вами.

      – Да? – небрежно произнес шевалье. – Ну, что ж, я предпочитаю сам сказать о себе.

      – Шевалье здесь только два дня, – произнес Новиков, как бы оправдываясь.

      Князь не мог не заметить, что Новиков с каким‑то особенным чувством почтительности, почти благоговения, относился к своему гостю.

      Тем более удивило князя, что Новиков до сих пор ни звуком не обмолвился о таком знакомстве.

      – Вы, говорят, едете на войну? – начал шевалье.

      – Да, господин шевалье, – ответил Бахтеев, – как ни грустно, но мы снова воюем с вашими соотечественниками.

      По губам шевалье скользнула легкая усмешка.

      – Я не француз, – сказал он, – хотя, конечно, мое имя вводит в заблуждение.

      – Вы не француз! – в искреннем изумлении воскликнул князь. – Кто же вы по национальности?

      – Я всемирный гражданин, – ответил шевалье, – я столь же француз, как немец, русский или швед…

      – Я не понимаю вас, – сказал князь, – но ведь у вас есть родина?

      – Весь мир, – коротко ответил шевалье.

      – Но родные, друзья? – продолжал князь.

      – Все человечество, – так же коротко ответил Монтроз.

      – Поистине – это чересчур по – христиански! – с легкой насмешкой отозвался князь.

      – А разве это дурно – следовать по стопам великого учителя – Бога? – возразил Шевалье.

      – Это – возвышенно, но это не всякому по силам, – задумчиво произнес князь.

      Новиков не вмешивался в разговор, с жадным любопытством глядя на шевалье.

      – Но все же, – сказал он наконец, – с общей точки зрения он прав, великий…

      Шевалье бросил на него быстрый взгляд… Новиков смутился и тороплио докончил:

      – Я хотел сказать, господин шевалье, что мой друг до некоторой степени прав.

      Бахтеев с нескрываемым удивлением смотрел то на одного, то на другого.

      «Что все это значит? – думал он. – Отчего Новиков, всегда такой смелый и резкий в словах, словно робеет перед этим странным бледным человеком во всем черном, с такими повелительными манерами, и что значит этот эпитет» великий?»

      Но