За чужую свободу. Федор Ефимович Зарин-Несвицкий

на Левона особенно враждебные, вызывающие взгляды. Словно она видела в нем врага и готовилась к защите.

      Левону было не по себе от этих взглядов, и обед тяготил его. На все его внимание и любезность княгиня отвечала оскорбительной холодностью.

      После обеда перешли в маленькую гостиную, куда подали кофе и вино.

      Но Новиков торопился, Буйносов тоже, и они вместе вскоре уехали.

      Старый князь, повинуясь давней привычке поспать после обеда, поцеловал руку жене, кивнул головой Левону, зевнув, сказал:

      – Ведь мы еще сегодня увидимся, – и тоже ушел.

      «Тетушка» и»племянник» остались наедине. Настало тягостное молчание. Князь пил портвейн и не знал, что сказать. Он чувствовал себя крайне неловко. Его смущало надменное прекрасное лицо. А сердце сильно билось, и он хотел и не мог начать говорить.

      Из неловкого положения его вывела княгиня.

      – Скоро вы уезжаете? – равнодушно спросила она тоном человека, которому нечего сказать.

      – Да, – с горечью ответил Лев Кириллович, – я тороплюсь. Я одинокий бродяга, для всех чужой. Здесь, в вашем Петербурге, ото всего веет холодом. От Невы, от ее набережной, от этих барских домов и от людей. Я чужой здесь… Когда я ехал сюда, я думал отдохнуть здесь хоть несколько дней в тепле и уюте, но мне холодно… Да, я еду, у меня есть товарищи, они там далеко умирают… Я поеду к ним…

      – Разве вы чужой здесь? – тихо спросила княгиня, – а ваш дядя?

      – О, я очень люблю его, – живо отозвался Лев Кириллович, – но все же…

      Он невольно замолчал.

      – Но все же? – повторила княгиня.

      – Но все же, – резко сказал князь, вставая, – я чужой здесь, не прошенный гость. Я, видимо, не желанный гость здесь.

      Княгиня слегка побледнела.

      – Вы последний из рода Бахтеевых, – сказала она, – вы наследник своего дяди…

      – О каком наследстве говорите вы! – воскликнул Левон. – У меня одно наследство – честь моего имени… Но я наследовал его от отца… Я просто люблю дядю…. и, княгиня, я слишком богат сам по себе и не жаден… Я никому не стою поперек дороги.

      Он сказал эти последния слова и мгновенно раскаялся. Много он дал бы, чтобы вернуть их.

      Княгиня побледнела, потом кровь прилила к ее лицу, покраснели даже ее открытая шея и плечи. Глаза ее чудесно засверкали…

      – А, – дрожащим голосом начала она, – я так и думала! Ну, конечно! Чего же может ждать женщина, вышедшая замуж за человека на полвека старше ее, кроме оскорбительных намеков и предположений? Вы не стоите мне поперек дороги? Вы слишком богаты, чтобы оспаривать у меня ожидаемое наследство? Ведь вы это хотели сказать?

      – Княгиня! Ради Бога! – воскликнул князь, ошеломленный этим потоком негодующих слов.

      – О, да, да, – страстно продолжала она, – везде, всюду одно и то же. Или намеки, или нескромные вопросы. Но вы ошиблись милостивый государь. Вы видите постыдный торг там, где была… – Она вдруг остановилась. – Однако, – стараясь овладеть собой, продолжала она, – какое мне, собственно, дело до вас и до