Борьба у престола. Федор Ефимович Зарин-Несвицкий

ушел с Остерманом. Андрей Иванович с ними не пошел снова на совет. Лесток сказал мне, после беседы с Остерманом, что верховники пишут какие‑то пункты, чтобы ограничить власть императрицы и завладеть самим всею властью в империи.

      – И нам об этом не сказали! – ударив кулаком по столу, воскликнул Лопухин. – Дети мы, что ли! Нет, – вскакивая, продолжал он. – Анна так Анна, это лучше другого, но только не они!

      – Я еще видел сейчас, уезжая из дворца, князя Шастунова, адъютанта фельдмаршала Долгорукого, – снова сказал Рейнгольд. – Он сказал мне, что теперь на Руси будут новые порядки; я спросил: какие же? – а он ответил: посвободнее.

      При имени князя Шастунова Наталья Федоровна слегка покраснела.

      – А вы, значит, не знаете, какие пункты составили министры? – спросила Лопухина.

      – Никто этого не знает, – ответил с обидой Лопухин. – Никто не знает, что они еще готовят.

      – А князь Шастунов знает? – оживленно продолжала Лопухина.

      Рейнгольд бросил на нее быстрый, вопрошающий взгляд и ответил:

      – Он должен знать. Он ведь ближайший адъютант фельдмаршала Долгорукого.

      – Ну, и мы должны знать, – отозвалась Наталья Федоровна.

      Степан Васильевич сел за стол и налил себе вина.

      – Легко сказать – должны знать, – проговорил он. – Они прежде окрутят императрицу, заберут всю власть в руки, а тогда и скажут.

      – Эти вести императрица должна впервые узнать не от них, – задумчиво произнесла Лопухина. – Она прежде должна узнать, что ни Сенат, ни Синод, ни генералитет не ведали того, что творили министры. Да, – с убеждением повторила Наталья Федоровна – не от них она должна узнать впервые эти вести, чтобы быть готовой и понять, что происходит здесь.

      На ее чистом белом лбу прорезалась морщинка. Она сдвинула брови и сосредоточенно думала.

      – Так через кого же? – воскликнул Лопухин. – Мы ничего не знаем!

      – Через нас, – спокойно ответила Наталья Федоровна, – и мы узнаем.

      Муж с недоумением смотрел на нее, но по улыбке, скользнувшей по губам Рейнгольда, было видно, что Рейнгольд начинает понимать ее.

      – Мой брат Густав хорошо знает герцогиню, он живет в Лифляндии, – проговорил он и потом словно с гордостью добавил: – Брат был близок, очень близок к герцогине.

      – Но нам надо знать их замыслы, – сказал Лопухин. Наталья Федоровна встала с места и подошла к мужу.

      – А за это берусь я, – сказала она с тихим смехом. – На всякого Самсона найдется Далила…

      Она положила на плечо мужа руку.

      – Наташа, я не понимаю тебя, – нахмурясь, произнес Степан Васильевич.

      Но Рейнгольд уже понял. Перед темным, полным неожиданных опасностей будущим затихла ревность любовника. Он поднялся.

      – Уже светает, надо хоть немного привести себя в порядок, – сказал он, целуя руку Лопухиной. – Ах, да, – вдруг добавил он, – завтра вам хотел представиться князь Шастунов. Он сказал мне сегодня.

      Наталья Федоровна ответила ему взглядом, и