Борьба у престола. Федор Ефимович Зарин-Несвицкий

мальчик! Да, ты пошел к своей сестре – искать ее в безграничных пустынях вечности…

      Был в начале первый час ночи на 19 января 1730 года.

      По какому‑то странному инстинкту шепот прекратился в залах дворца. Словно ангел смерти пролетел по всем залам прежде, чем проникнуть в спальню умирающего. Но вот из задних комнат послышались крики, чье‑то пронзительное рыдание. Толпа дрогнула, многие осенили себя крестным знамением. На пороге бледный, с мутными глазами, растрепанными волосами появился Иван Долгорукий. За ним виднелось испуганное лицо его отца. Иван остановился на пороге и хрипло произнес:

      – Петр Второй, император и самодержец всероссийский, ныне преставился.

      Он сделал два – три неверных шага вперед и, обнажив шпагу, воскликнул:

      – Да здравствует императрица Екатерина! Гробовое молчание ответило ему.

      – Да здравствует императрица Екатерина!

      На этот раз за ним раздался слабый и неуверенный голос его отца:

      – Да здравствует императрица Екатерина!

      Иван посмотрел вокруг тусклыми глазами. Он встретил враждебные и насмешливые лица. Василий Владимирович быстро подошел к нему и крепко схватил его за руку.

      – Ты с ума сошел, – сказал старый фельдмаршал. – Иди домой! Ты не в себе.

      Иван еще раз кинул вокруг себя беспомощный взгляд, вложил шпагу в ножны и, шатаясь, направился к выходу.

      Послышался гул голосов, движение. Некоторые направились поклониться телу императора, другие поспешили уехать, частью из боязни заразы, частью охваченные тревогой за свою дальнейшую судьбу. Третьи в ожидании чего‑то, собираясь группами, оживленно совещались. Дворец значительно опустел.

      Стоявшая с непокрытыми головами у дворца толпа, крестясь, медленно и тревожно расходилась.

      В числе прошедших к одру императора были верховники, а за ними следом прошли и Шастунов с Сумароковым. Архиепископы читали молитвы. На коленях около постели стояли Екатерина и Прасковья, плача и крестясь. Елизавета судорожно прильнула к руке Петра и тихо шептала:

      – Петруша, Петруша, ненаглядный…

      Напрасно Лесток старался оторвать ее от трупа. Верховники и все вошедшие преклонили колени. Через несколько минут фельдмаршал Долгорукий поднялся и тихо произнес, наклонясь к уху Головкина:

      – Не надо терять времени. – И верховники, а также фельдмаршал Голицын и Ягужинский один за другим тихо вышли из комнаты.

      Шастунов и Сумароков получили приказание ждать дальнейших распоряжений и не отлучаться из дворца. Верховники прошли в задние апартаменты.

      Потрясенный всем пережитым, Шастунов опустился в широкое кресло. Сумароков тоже притих и озабоченно ходил из угла в угол.

      Глаза Шастунова слипались. Запрыгали огни, завертелся красный камзол Сумарокова, и он задремал.

      V

      Была роковая ночь, когда судьба бросала на чаши весов вечности жребий России. От случайности, мгновенной решимости одной или другой группы или лица зависела судьба России.

      Потрясенная