Мошка в зенице Господней. Джерри Пурнелл

желая убедиться, что адмирал исчез.

      Едва только Гораций Бери покинул каюту – теоретически ему не следовало никуда выходить, – как на трапе появился Бакман.

      Бери сразу же изменил свои намерения.

      – Доктор Бакман! Не хотите выпить кофе?

      Бакман моргнул своими выпуклыми глазами, и рассеянный взгляд ученого сфокусировался.

      – Что? Спасибо, Бери! Тогда я наверняка проснусь. Нужно столько сделать… Что ж, можно заглянуть к вам, на полчасика…

      Бакман опустился в кресло для гостей, бледный, как скелет на экране дисплея. Глаза его были красны, веки полуопущены, дыхание – слишком прерывисто, а руки безвольно свисали. Бери невольно задумался: интересно, что покажет вскрытие, если Бакман сейчас умрет: истощение, недоедание – или и то и другое?

      Бери усмехнулся.

      – Набиль, кофе! Мистеру Бакману – со сливками, сахаром и бренди.

      – Бери, мне очень жаль, но в рабочее время… Впрочем, ладно. Спасибо, Набиль. – Бакман пригубил кофе, затем жадно отхлебнул из чашки. – Здорово! Спасибо, Бери, теперь-то я точно проснусь.

      – Похоже, такой крепкий напиток вам не помешает. Но обычно я никогда не смешиваю кофе с алкоголем. Доктор Бакман, вы ели?

      – Не помню.

      – Значит, нет. Набиль, подай горячее блюдо нашему гостю. И поскорее.

      – Бери, мы так заняты, что у меня действительно нет свободного времени! Нужно изучить всю систему, не говоря уж о работе для флота… отслеживание нейтрино и этого проклятого света…

      – Доктор, если бы вы умерли на борту, ваши записи никому бы не удалось расшифровать, верно?

      Бакман улыбнулся.

      – Как драматично, Бер! Но, полагаю, у меня все же найдется несколько минут. Сейчас мы просто ждем, когда световой сигнал сойдет на нет.

      – Сигнал с планеты Мошки?

      – Да! По крайней мере, он идет из нужной точки. Но мы не увидим планету, пока они не повернут лазер, а они почему-то медлят. Говорят и говорят, но о чем? Ведь мы изъясняемся на разных языках! – воскликнул ученый.

      – Действительно. Разве они могут донести до нас какую-то информацию, если мы не знаем их язык? Но мне кажется, что они сообразительные ребята: я имею в виду, они пытаются нас понять. Кстати, а у вас как обстоят дела?

      Бакман недовольно проворчал:

      – У Хорвата – куча приборов, поставляющих данные Харди и лингвистам. До сих пор приличных наблюдений Угольного Мешка не проводилось, никто вообще не приближался к нему! – голос Бакмана смягчился. – Но мы можем изучать троянские астероиды, – взгляд Бакмана устремился вдаль. – Там их многовато, а пыли, наоборот, – мало. Впрочем, я неверно выразился, Бери: там слишком мало пыли, чтобы захватить максимальное количество обломков и отшлифовать их все разом. Полагаю, их отполировывают мошкиты, и они, по идее, должны находиться внутри астероидов… А поток нейтрино там и впрямь фантастический! Но где, спрашивается, они набрали такое количество скальных обломков?

      – Поток нейтрино? Это означает ядерный синтез.

      Бакман улыбнулся.

      – Думаете