Черная вдова. Анатолий Безуглов

проводить старый и встретить новый год. Примета… Как встретишь новый год, так весь его и проживешь.

      Машина Ярцева-старшего была метрах в тридцати. Видимо, Семен Матвеевич решил не уступать.

      Глеб еще увеличил скорость.

      – Восемьдесят! – крикнул он Вике, указывая на спидометр.

      «Лада» наконец нагнала уазик, обошла его. И хотя лица Семена Матвеевича не было видно, Вербицкий состроил ему «нос», довольно гогоча.

      Ярцев-старший не сдавался. Он поравнялся с машиной сына и даже чуть обогнал. Но Глеб снова ушел вперед.

      – Ура! – радовалась Вика, перекрикивая музыку.

      – Вперед! Не уступать! – командовал Николай Николаевич.

      Всех увлек азарт погони. Девушка даже раскраснелась, подзадоривала водителя, то и дело поглядывая назад, чтобы убедиться, не нагнал ли их Семен Матвеевич. И вдруг закричала:

      – Стой! Стой, Глеб!

      От неожиданности он резко нажал на тормоз. Машину развернуло, она крутанулась вокруг своей оси, прочерчивая фарами круг на льду, и остановилась задком к берегу.

      А Вика безмолвно раскрывала рот, тыча пальцем в стекло.

      На их глазах освещенный фарами уазик медленно, как-то боком, погружался под лед.

      Глеб на мгновение оцепенел. Затем рывком распахнул дверцу и выскочил из машины. Он не устоял на ногах от слишком резкого движения и растянулся во весь рост. А когда поднялся, то увидел: машины отца нет. На том месте была черная полынья, и к ней уже мчался Дик длинными прыжками.

      Глеб рванулся вперед и снова упал. Поднялся. И вдруг увидел показавшуюся у кромки льда голову отца.

      – Держись! – закричал сын на ходу. – Держись, папа! Я сейчас…

      Сзади, прерывисто дыша, бежала Вика.

      Семен Матвеевич цеплялся за лед, но руки соскальзывали. Дик на брюхе подполз к нему, вцепился в рукав тулупа и стал тащить, упираясь всеми четырьмя лапами в скользкий лед.

      Тут Глеб услышал за спиной звук упавшего тела, стон. Он обернулся – девушка барахталась на снегу и никак не могла подняться. Это задержало Глеба. Он помог Вике встать, и дальше они побежали вместе.

      Семен Матвеевич был уже на крепком льду. Он что-то крикнул, показывая на полынью. А вот дальнейшее никак не укладывалось в голове: Ярцев-старший сбросил тулуп и… нырнул в черную дыру.

      – Куда! – вырвалось у Глеба. – Ты с ума сошел! Зачем?! – Но было уже поздно.

      Они остановились метрах в двух от полыньи, не отрывая от нее глаз. Дик метался вокруг кромки изломанного льда и лаял.

      – Что случилось? – донесся голос Вербицкого.

      Он пробирался к ним, падая и поднимаясь снова. Но Глебу и Вике было не до него. Они напряженно вглядывались в темную воду, на которой плавали куски льда.

      Проходили секунды, минуты, а Семен Матвеевич не появлялся.

      Ожидание становилось нестерпимым. Глеб вдруг понял – надо что-то предпринимать, и как можно скорее…

      – Вы что же… – тяжело отдуваясь, добрался до них Вербицкий и буквально повис на дочери. – Бросили… меня… одного…

      – Не видите? – закричал Глеб, показывая