В любви и на войне. Лиз Тренау

помидоры, странной формы овощ под названием эндивий – он был похож на сердцевину салата-латука, завернутого в ветчину, с сырным соусом, – какое-то рыбное рагу и несколько корзиночек белого хлеба. Наконец она принесла тарелку холодного мяса и какую-то копченую рыбу. Джон Уилсон радостно сообщил, что это угорь.

      – Угорь? – шепотом переспросила Руби, нахмурившись. – Нет, спасибо, не хочется.

      – Попробуй, а вдруг тебе понравится? – уговаривала Элис, вспоминая, как она обнаружила, впрочем тоже с опозданием, изыски континентальной кухни.

      Но Руби, как оказалось, было сложно уговорить. Она клевала, как воробышек, ограничившись хлебом с маслом, парочкой томатов и одним побегом спаржи.

      Элис пила кофе не торопясь и, когда Джон Уилсон собрал группу на экскурсию по городу, сказала, что присоединится к ним позже. Джинджер и несколько других работников кафе сели обедать за одним из дальних столиков. Когда они закончили есть, Элис подошла к ним:

      – Мадемуазель? Извините, можно с вами поговорить?

      Несмотря на юный возраст, усталость и пережитые невзгоды были отчетливо видны на лице девушки.

      – Конечно, мадам.

      – Меня зовут Элис Палмер. Я из Америки. Вы не уделите мне несколько минут?

      – Меня зовут Элиан, но все зовут меня Джинджер. Вы очень хорошо говорите по-французски. Пожалуйста, присаживайтесь.

      Элис достала фотографию.

      – Это мой брат. Я знаю, что он был здесь, в Хоппештадте, потому что он писал о нем, но он так и не вернулся домой. Я подумала… – она запнулась, внезапно испугавшись.

      Джинджер внимательно посмотрела на фото, прежде чем передать его бармену и своему отцу, шеф-повару, который вышел из кухни в высоком накрахмаленном колпаке. Все они покачали головами.

      – Je suis désolée, мы вряд ли чем-то можем помочь. Перед нами прошло столько солдат! – призналась Джинджер. – Английских, французских, канадских, американских. Он офицер?

      – Я не знаю. Наверное, нет. – Как неразумно с ее стороны, как нелепо и наивно полагать, что из многих тысяч заходивших сюда они запомнят каждого солдата.

      – Я могу спросить еще кого-нибудь?

      – Было всего два места, куда они ходили, кроме баров и публичных домов, – виновато улыбнулась Джинджер. – Извините, но таковы уж были реалии войны.

      – Я знаю, что мой брат отнюдь не ангел.

      – Тут была армейская церковь, но ее уже нет.

      – А другое место?

      – «Тэлбот-хаус». «Клуб обывателей», как они его называли, расположенный на улице Опиталь. – Она указала налево. – Многие ходили туда. Сотни и сотни военных всех званий и рангов. Но он теперь тоже закрыт.

      – Что это было за место?

      – Это место, где можно было отдохнуть и встретиться с друзьями. Они там могли пообедать; у них была библиотека, они устраивали всякие мероприятия, музыкальные вечера и прочее. И место для молитвы. – Элис ловила каждое слово. Сердце бешено колотилось в груди. Именно об этом месте и писал Сэм: «Добрые люди помогают нам, и у нас есть хорошее пиво и достаточно еды».

      – А можно ли посетить