Ошибка Вещего Олега. Святослав Воеводин

ни щей пресных. Я из тебя мужчину сделаю, воина. Не для того ты рожден, чтобы под юбками мамкиными сидеть.

      Лицо мальчика разгладилось и просветлело, глаза чудесным образом высохли. Он не сопротивлялся, когда дядя вышел из-за стола и прижал его к своему широкому плечу. Сверху мать выглядела далекой и маленькой, ее нос был красным, на кончике его повисла смешная мутная капля.

      – Я поеду в поход, матушка! – звонко произнес Игорь. – Убью всех врагов и вернусь к тебе с подарками.

      – Это по-нашему, – одобрил Олег. – Это по-мужски. Пойдем готовиться, племяш. Скажи матушке «до свиданья», сегодня вы уже не свидитесь. Лишние слезы нам ни к чему.

      Слезы, конечно, были, и пролилось их немало, но Олег их не видел, и это его устраивало. Женский и детский плач выводил его из себя. Он терпеть не мог все эти всхлипывания, визг и рыдания. А утешать не умел и не хотел. Он был мужчиной и все эти телячьи нежности презирал.

      Выезжая за ворота во главе войска, князь Олег не смотрел по сторонам и, отдалившись по дороге, ни разу не оглянулся. Позади не осталось ничего такого, о чем приходилось бы сожалеть, зато впереди ждали открытия и свершения. Туда и был устремлен взгляд Олега.

      Когда к нему приблизился вестовой и стал докладывать обо всех просьбах и нуждах двух нянек племянника, он, поведя бровью, предупредил:

      – Еще раз с такими пустяками сунешься, велю язык вырвать. К Игорю наставник приставлен, вот с ним и решайте. Меня тревожьте только в крайнем случае, когда сами не справитесь.

      С мальцом он виделся не чаще одного раза в день, но всегда умел обставить встречи так, что Игорь с нетерпением ждал новых. Олег или дарил ему красивые вещицы, или брал с собой промчаться вскачь на Златогриве, или давал попробовать забористой медовухи. И при этом не забывал нахваливать племянника и давать полезные советы, делаясь для него незаменимым.

      На третий день пути одну из нянек поймали под возом с двумя дружинниками, причем, ясное дело, они там не сказки друг дружке рассказывали. Девку по приказу Олега прогнали нагой, с обрезанными волосами, а хахалей ее лишили забубенных голов. Войску нужна была железная дисциплина. Поблажек не давалось никому.

      Все эти кривичи, веси, мери и чуди должны были четко понимать, что малейшее ослушание влечет за собой строжайшее наказание. Это относилось также к тем сотням варягов, которые изъявили желание воевать за князя. Попытки их вожаков говорить с ним на равных Олег пресек в самом начале и относился к соплеменникам точно так же, как к выходцам из других племен.

      Разорять придорожные селения он не позволял, поясняя:

      – Главная добыча впереди, братья. Кто владеет Киевом, тот владеет Днепром, а чей Днепр, того и море. Народы там живут богатые, но слабые. Богатство и лень развратили их. Все отберем и себе служить заставим.

      Разумеется, такие речи не просто нравились ратникам – они распаляли аппетит. Им хотелось заняться дележом добычи и женщин. Это всегда объединяло завоевателей из разных стран во все времена.

      Велико же было разочарование дружин и их предводителей, когда, выйдя к Смоленску,