Ошибка Вещего Олега. Святослав Воеводин

он крикнул:

      – Не верьте князьку, ребятушки! Он вас рассеять хочет и перебить поодиночке.

      Его дружинники, переглядываясь и гомоня, стали сбиваться в кучу, теснимые со всех сторон конниками с выставленными копьями. Так могли бы выглядеть овцы, окруженные волчьей стаей. Какой-то лихой десятник попробовал махать мечом и был проткнут сразу тремя наконечниками. Пуская алую кровь изо рта, он о чем-то просил соратников, к чему-то их призывал, но на деле получалось одно только неразборчивое бульканье.

      – Уходите кто хочет, – повторил Олег. – Бросайте оружие и айда.

      – Что вам дома скажут? – надрывался Гостислав. – Думаете, простят предателей? А вот и нет. Вздернут всех, помяните мое слово.

      Все его выслушали, но мало кто послушался. В подавляющем большинстве ладожцы кидали мечи и секиры на снег, торопливо запрыгивали в седла и спешили выбраться из окружения. С воеводою осталось одиннадцать воинов. Кто из верности, кто из упрямства, кто из страха перед последствиями. Все они были вооружены и зыркали по сторонам из-под войлочных подшлемников.

      По приказу Братича новгородцы составили щиты, поднажали и сбросили кучку ладожцев в вырытую для Рюрика могилу. Гостислав понял, что тайное стало явным, а значит, настал его смертный час. Не побледнел он, не поник головою, а расправил плечи и выпятил черную бороду.

      – Я отомстил за отца! – выкрикнул он, глядя снизу синими очами. – А ты, князь, душегубством занимаешься. Отпусти людей моих. В чем их вина?

      – Они свой выбор сделали, нечего теперь пенять, – спокойно произнес Олег. – Храбрость уважаю, глупость – нет. Кончайте их.

      В могилу полетели стрелы, посыпались булыжники. Не прекратились еще шевеление и стенание, как на упавших в яму опустили тяжелый княжеский гроб на цепях. Сверху навалили столько камней и земли, что поднялся холм в двенадцать саженей, и так широк он был, что пятьдесят ратников, взявшись за руки, не смогли бы его охватить.

      Слез не было, потому что женщинам не полагалось присутствовать на воинском погребении. Мужчины постояли без шапок и поехали вино пить за упокой Рюриковой души.

      Сигур некоторое время молча сопровождал нового князя, а потом повернулся к нему и спросил, покачиваясь в седле:

      – Зачем было так далеко ехать, князь? Можно было в Ладоге управиться.

      Олег ответил не сразу. Начальнику стражи совсем не обязательно было знать истинную причину. Рюрик свое отжил, и пришло время предать его забвению. Память о предшественниках отбрасывает тень на их преемников. Олегу не хотелось, чтобы его сравнивали с великим князем. Он сам хотел быть великим.

      – В Ладоге по-тихому не получилось бы, Сигур, – произнес он. – Там пришлось бы бой вести и осаду. А так мы обошлись малой кровью, да еще и чужой. Разве не в том долг правителя?

      – Правда твоя, князь, – согласился Сигур.

      По лицу его было видно, что сам он до этого не додумался. «Дурак, – решил для себя Олег. – Вот и хорошо. Глупый князь себя умными людьми вынужден окружать, они же этим и пользуются, потому что умны. А мне дураков