Смотри, какой закат!. Эдуард Русаков

эти банальные слова: золотая осень! Как красиво звучали почти все слова, сказанные впервые. А ведь он – он еще никому, никогда… никогда никому не говорил о… Ну и помалкивай!

      Он брел, пошатываясь, как пьяный. Во всем ему чудилась девичья нежность – и в горьковатом запахе травы, и в тихом шелесте палых золотых листьев, и в податливой гибкости березовых стволов. Тася, Тасинька… Он погладил, еле касаясь, тонкий белый ствол – и вспыхнул от смущения, и обернулся – не видит ли его кто-нибудь. Никого не было. Ну ты и пикадор! – сказал насмешливо сам себе. – Что с тобой творится? Да уж ясно – что… Тупой азиат. Влюбленный боксер. Тася. Тасинька…

      Шел, покачиваясь, словно во сне, между белых стволов. Шел и шептал ее нежное имя. И улыбался.

      Неожиданно услышал голос Бориса. Резко остановился. Да, это они – Борька и Тася шли совсем рядом, по тропе, метрах в десяти от него.

      – Облака плывут как овцы

      Серым стадом.

      Ты не любишь меня вовсе,

      И не надо… –

      декламировал заунывно Борька.

      – Новые стихи? – спросила Тася.

      – Да. Для тебя.

      – Ну, читай дальше.

      – Не хочу. Там неправда. Мне надо, чтобы ты меня любила. Я так хочу!

      – Глупый.

      – Не хочу быть умным. Не могу быть умным рядом с тобой, – и Борис схватил ее за плечи, притянул к себе. (И что дальше?)

      – Глупый, – повторила Тася. – А стихи у тебя правильные. Я тебя вовсе не люблю… Что с тобой, Боря?

      Он зажмурился, снова притянул ее к себе, крепко обнял.

      – Тасичка, родная моя…

      И тут сильная чужая рука отшвырнула его в сторону. Дрожа от злобы, Борис повернулся к Амиру:

      – Ты чего? Шпионишь?!

      – А ничего. Хочу привести тебя в чувство… пикадор.

      – Кончай хамить, Амир.

      – Погоди. Напомни-ка мне, о чем мы говорили прошлой ночью? У тебя, значит, губы болят от тасиных поцелуев? – Амир резко повернулся к Тасе: – Скажи, это правда?

      – Нет, – тихо сказала она.

      – И ты в него как кошка влюбилась? Ведь и это неправда, Тася?

      – Конечно, неправда…

      – Так зачем ты врал, Борька?

      – Назло тебе.

      – А может – назло себе?

      – Заткнись! – с ненавистью крикнул Борис. – Не лезь в мою душу, все равно ничего не поймешь.

      – Ну, конечно, ты же у нас сложная личность, – усмехнулся Амир. – Впрочем, кроме тебя в это никто не верит… вот и утешай сам себя.

      – Заткнись, гад! – крикнул Борис, рванувшись к Амиру.

      Короткий удар – Борис рухнул на траву.

      – Амир, не надо! – испуганно вскрикнула Тася.

      Амир поднял поверженного соперника с земли, встряхнул.

      – Очнись, пикадор. Больше бить не буду. Мой совет – будь попроще. И народ к тебе потянется. В том числе и женщины.

      Борис ничего не ответил. Хуже быть не могло.

      Он молча, не глядя на них, повернулся и пошел прочь.

      Амир стоял в растерянности.

      – Тася, уж ты прости… – и он смущенно развел руки. Он не мог подобрать