Сновидец. Призови сокола. Мэгги Стивотер

собирался в колледж, а Амбары вполне могли жить сами по себе, пока он не вернулся бы навестить братьев на каникулах.

      Для постороннего наблюдателя Ронан Линч был неудачником.

      – Эй, Жутик, – сказал Элиот. – Жуткий тип.

      – Линч, твой ход, – добавил Адам.

      Ронан бросил оценивающий взгляд на стол. Взяв джокера Джиллиан, он добавил еще четыре, которые собрал в ходе игры, и выложил пять одинаковых карт в центре стола.

      – Так должно быть, да? – спросил он, забирая червонного короля из комплекта Флетчера и добавляя к собственному комплекту в девятнадцать карт. Вышло ровно двадцать.

      – Господи, да, Господи, я тебя ненавижу, – оперным тоном простонал Флетчер.

      – Кто ты такой, чтобы приходить на наши земли и забирать наших женщин, – пробормотала Джиллиан.

      – Нам не нравится твой парень, Адам, – сказал Бенджи.

      Адам улыбнулся тонкой улыбкой, ловко складывая карты в колоду.

      – Я забираю победителя, ребята.

      – Подожди, – попросила Джиллиан. – Пока ты не ушел, нам надо поговорить с Яньбинем.

      – Секунду, – сказал Адам Ронану. Наклонившись ближе, он добавил: – Никого не убивай.

      Эти слова были просто поводом подышать Ронану в ухо, однако его нервы чудесным образом успокоились.

      Ронан остался с друзьями Адама. Он не знал, насколько они близкие друзья. Недостаточно, чтобы упоминать о них в телефонном разговоре чаще, чем о Ганси и Блу, но достаточно, чтобы сыграть с ними раунд в «Репо», прежде чем Ронан мог получить Адама в свое распоряжение. Он этого не ожидал. Агленби была частной школой-пансионом, и Ронан думал, что гарвардские студенты окажутся неприятной версией школьного братства. Но друзья Адама даже отдаленно не напоминали ту публику. Они даже друг друга не напоминали; всё это были отчетливые индивидуальности. А еще они были гораздо более открытыми и ликующе странными, чем любой ученик Агленби. Ронана, который провел большую часть школьных лет, полагая, что все окружающие – богатые придурки, и будучи единственным геем в своей среде, эти открытия отчего-то встревожили.

      Не то чтобы он всерьез боялся, что Адам найдет ему замену. Просто теперь он своими глазами увидел, чем Адам МОГ заменить его.

      – Так где он нашел тебя в слезах? – промямлил Бенджи.

      Ронану показалось, что он ослышался.

      – Чего?

      Элиот спросил:

      – Где ты плакал, когда вы познакомились?

      Их слова ничего не прояснили. Ронан не мог взять в толк, отчего они сочли его плаксой, точка. В последний раз он плакал, когда вспоминал свою грезу-мать, которую выпотрошили, в то время как волшебный лес, который он обожал, сходным образом развоплощался вокруг нее. Вряд ли Адам рассказал его историю посторонним людям, но сама эта мысль, тем не менее, поселила в груди Ронана неприятный жар. Возможно, Адам соврал насчет того, как они познакомились. Об этом тоже было неприятно думать.

      Флетчер как будто читал лицо Ронана; он добродушно похлопал себя по объемистому животу и пророкотал:

      – Значит,