Полное собрание сочинений в одном томе. Илья Ильф

настоящие капканы для дачников.

      Налетела Удельная, потом Малаховка, сгинуло куда-то Красково.

      – Смотрите, Воробьянинов! – закричал Остап. – Видите – двухэтажная дача. Это дача Медсантруда.

      – Вижу. Хорошая дача.

      – Я жил в ней прошлый сезон.

      – Вы разве медик? – рассеянно спросил Воробьянинов.

      – Для того чтобы жить на такой даче, не нужно быть медиком.

      Ипполит Матвеевич удовлетворился этим странным объяснением. Он волновался.

      В то время как пассажиры с видом знатоков рассматривали горизонт и, перевирая сохранившиеся в памяти воспоминания о битве при Калке, рассказывали друг другу прошлое и настоящее Москвы, Ипполит Матвеевич упорно старался представить себе музей мебели. Музей представлялся ему в виде многоверстного коридора, по стенам которого шпалерами стояли стулья. Воробьянинов видел себя быстро идущим между ними.

      – Как еще будет с музеем мебели, неизвестно. Обойдется? – встревоженно говорил он.

      – Вам, предводитель, пора уже лечиться электричеством. Не устраивайте преждевременной истерики. Если вы уже не можете не переживать, то переживайте молча.

      Поезд прыгал на стрелках. Глядя на него, семафоры разевали рты. Пути учащались. Чувствовалось приближение огромного железнодорожного узла. Трава исчезла, ее заменил шлак. Свистели маневровые паровозы. Стрелочники трубили. Внезапно грохот усилился. Поезд вкатился в коридор между порожними составами и, щелкая, как турникет, стал пересчитывать вагоны.

      – Белый изотермический, Ташкентская, срочный возврат, годен для рыбы и мяса, оборудован крючьями.

      – Темный дуб, палубная обшивка, мягкие рессоры, спальный вагон прямого сообщения.

      – Дюжина товарных Рязано-Уральской дороги. Измараны меловыми знаками.

      – Нефтяные цистерны. Срочный возврат в Баку.

      – Пролетарии всех стран, соединяйтесь. Вагон-клуб дорпрофсожа М.-Казанской дороги.

      – Раз, два, три… Восемь… Десять… Платформы, груженные лесом.

      И вдруг, в стороне, забытый вагон – обтрепанный вагон-микст с надписью: «Деникинский фронт».

      Пути вздваивались.

      Поезд выскочил из коридора. Ударило солнце. Низко, по самой земле, разбегались стрелочные фонари, похожие на топорики. Валил дым. Паровоз, отдуваясь, выпустил белоснежные бакенбарды. На поворотном кругу стоял крик. Деповцы загоняли паровоз в стойло.

      От резкого торможения хрустнули поездные суставы. Все завизжало, и Ипполиту Матвеевичу показалось, что он попал в царство зубной боли. Поезд причалил к асфальтовому перрону.

      Это была Москва. Это был Рязанский – самый свежий и новый из всех московских вокзалов.

      Ни на одном из восьми остальных вокзалов Москвы нет таких обширных и высоких помещений, как на Рязанском. Весь Ярославский вокзал, с его псевдорусскими гребешками и геральдическими курочками, легко может поместиться в большом буфете-ресторане Рязанского вокзала.

      Московские вокзалы – ворота города. Ежедневно они впускают и выпускают