Полное собрание сочинений в одном томе. Илья Ильф

все время произносил речи, спичи и тосты. Пили за народное просвещение и ирригацию Узбекистана. После этого гости стали расходиться. Ипполит Матвеевич задержался в передней и шепнул Бендеру:

      – Так вы не тяните. Они там.

      – Вы – стяжатель, – ответил пьяный Остап, – ждите меня в гостинице. Никуда не уходите. Я могу прийти каждую минуту. Уплатите в гостинице по счету. Чтоб все было готово. Адье, фельдмаршал! Пожелайте мне спокойной ночи.

      Ипполит Матвеевич пожелал и отправился в «Сорбонну» волноваться.

      В пять часов утра явился Остап со стулом. Ипполита Матвеевича проняло. Остап поставил стул посредине комнаты и сел.

      – Как это вам удалось? – выговорил наконец Воробьянинов.

      – Очень просто, по-семейному. Вдовица спит и видит сон. Жаль было будить. «На заре ты ее не буди». Увы! Пришлось оставить любимой записку: «Выезжаю с докладом в Новохоперск. К обеду не жди. Твой Суслик». А стул я захватил в столовой. Трамвая в эти утренние часы нет – отдыхал на стуле по пути.

      Ипполит Матвеевич с урчанием кинулся к стулу.

      – Тихо, – сказал Остап, – нужно действовать без шума.

      Он вынул из кармана плоскогубцы, и работа закипела.

      – Вы дверь заперли? – спросил Остап.

      Отталкивая нетерпеливого Воробьянинова, Остап аккуратно вскрыл стул, стараясь не повредить английского ситца в цветочках.

      – Такого материала теперь нет, надо его сохранить. Товарный голод, ничего не поделаешь.

      Все это довело Ипполита Матвеевича до крайнего раздражения.

      – Готово, – сказал Остап тихо.

      Он приподнял покровы и обеими руками стал шарить между пружинами. На лбу у него обозначилась венозная ижица.

      – Ну? – повторял Ипполит Матвеевич на разные лады. – Ну? Ну?

      – Ну и ну, – отвечал Остап раздраженно, – один шанc против одиннадцати. И этот шанс…

      Он хорошенько порылся в стуле и закончил:

      – И этот шанc пока не наш.

      Он поднялся во весь рост и принялся чистить коленки. Ипполит Матвеевич кинулся к стулу.

      Брильянтов не было. У Ипполита Матвеевича обвисли руки. Но Остап был по-прежнему бодр.

      – Теперь наши шансы увеличились.

      Он походил по комнате.

      – Ничего! Этот стул обошелся вдове больше, чем нам.

      Остап вынул из бокового кармана золотую брошь со стекляшками, дутый золотой браслет, полдюжины золоченых ложечек и чайное ситечко.

      Ипполит Матвеевич в горе даже не сообразил, что стал соучастником обыкновенной кражи.

      – Пошлая вещь, – заметил Остап, – но согласитесь, что я не мог покинуть любимую женщину, не оставив о ней никакого воспоминания. Однако времени терять не следует. Это еще только начало. Конец в Москве. А мебельный музей – это вам не вдова; там потруднее будет!

      Компаньоны запихнули обломки стула под кровать и, подсчитав деньги (их вместе с пожертвованиями в пользу детей оказалось пятьсот тридцать пять рублей), выехали на вокзал к московскому поезду.

      Ехать