Виктория. Ольга Пустошинская

хотелось есть, чашка кофе только разожгла аппетит. Проверила кошелёк с деньгами и картой – он был на месте, положила в кармашек телефон и взялась за дверную ручку. Потом вдруг подумала, что ходить через вагоны в одной толстовке будет холодно, и сунула в рюкзак ещё и куртку.

      А что же было потом? Она шла по вагонам через холодные тамбуры, через грохот и лязг буферной зоны, разыскивая ресторан. Чужие вагоны с заспанными пассажирами, очереди в туалет, двери, двери…

      Навстречу шла проводница с подносом.

      – Простите, – обратилась к ней Вика, – а где рес…

      Её вопрос прервал свист и шипение, поезд стал резко тормозить. Проводница вскрикнула, поднос полетел в сторону, раздались звон разбитой посуды, женский визг и крики из открытой двери купе…

      Вику с силой отбросило на дверь тамбура. Она хотела закричать от боли и страха, но из горла вырвался только хрип, вдохнуть не получалось. Вика увидела, как воздух становится светящимся, фосфоресцирующим. Теряя сознание, она услышала грохот и бухающие взрывы. А потом… потом были тишина и пустота.

      Нет, было ещё ощущение холода, чужой разговор, слабо доходящий до сознания.

      – Гражданских бомбят, сволочи!

      – Женщину контузило, товарищ капитан. Что делать?

      – Надо занести её в вагон. Медики в поезде есть?

      3

      – Позвать врача? – Её вывел из оцепенения голос Серёжиной мамы.

      – Нет, спасибо, мне лучше, – отказалась Вика.

      У неё сотрясение мозга, судя по симптомам, надо в больницу и постельный режим, но это уже потом, дома… Что же всё-таки случилось?

      – Поезд стали бомбить, – буднично ответила собеседница, – бомба рядом разорвалась, окна кое-где вылетели. Скомандовали выходить из вагонов, мы выскочили… Вас контузило, без сознания долго лежали. Слава богу, все живы.

      – Никакого бога нет, это просто так говорят, – встрял Серёжа.

      – О чём вы говорите? Как это – «стали бомбить», кто? – ужаснулась Вика.

      Соседка посмотрела с сочувствием:

      – Немцы, кто же ещё.

      Пассажиры стали с интересом прислушиваться к разговору. Вика понизила голос:

      – Какие немцы? Почему?

      – У вас потеря памяти, – грустно сказала мама Серёжи. – Война началась, вы помните?

      – Нет, конечно, нет! – У Вики задрожали руки. – Когда это случилось?

      – Двадцать второго июня.

      – А-а-а… Я поняла, – улыбнулась Вика. Как же она сразу не догадалась? День Победы же скоро! – Ролевики? Но как всё реалистично: и вагон тех лет, и обстановка, и одежда… Супер!

      – Я всё же позову врача, – вздохнула соседка.

      – Не надо врача, я сама врач.

      По вагону прошёл гомон и оживление, какая-то невысокая женщина направилась к выходу с алюминиевым чайником в руках. Поезд стал замедлять ход, зашипел и остановился. Вика прильнула к окну.

      Это была маленькая станция с вокзальным зданием старинной постройки, небольшими окнами в резных наличниках. И толпы людей… вся платформа забита людьми. Женщины, дети, старики… Кто сидел прямо на земле,