Право учить. Повторение пройденного. Вероника Иванова

ущербное и слабое, но ограниченно жизнеспособное Кружево. Вот только оно, совмещая в себе и разные рисунки, не позволяет девочке обернуться. Просто потому, что конечная цель не определена однозначно. Возможно, при искусственном подавлении Кружева одного из родителей в момент зачатия появлялся шанс на задание процессу нужного направления, но… Время упущено и вспять уже не вернется. А я вовсе не бог, чтобы менять правила игры по своему желанию. Чего же хочет от меня старик?..

      – Я заставил вас ждать, dan-nah? – Вежливый и немного тревожный вопрос оторвал меня от размышлений.

      Шадд’а-раф стоит рядом с лестницей, терпеливо ожидая, когда я соблаговолю обратить на него внимание. Хорошо еще, коленями пол не натирает.

      – Нет, ты пришел вовремя.

      – Вы следили за временем?

      В хрипловатом голосе чувствуется тепло улыбки. Конечно, прекрасно зная мою способность, погружаясь в раздумья, забывать обо всем вокруг, старик не мог удержаться от шутки. Доброй.

      – Не следил. Зато оно всегда следит за тем, чтобы встречи происходили именно в назначенный момент, не раньше и не позже. Так зачем делать лишнюю работу? Доверимся тому, кто лучше нас с ней справляется!

      Янтарные глаза вспыхивают светлыми искорками.

      – Разумный подход. Позволите и мне к нему прибегнуть?

      – Ты уже… прибег, всучив мне своего очередного ребенка. Я что, так и буду заниматься делами твоей семьи? Не слишком ли много чести?

      – Много, – согласно кивает шадд’а-раф. – И я скорблю, что не в моих силах оплатить этот долг.

      – Ай, брось! Долги, платежи… Надоело. Будем считать, что я сам, по собственной воле, взял на себя заботу о девочке. На свой страх и риск. Правда, спешу сказать: ничего не обещаю. Не знаю, как и куда двигаться.

      – Это неважно, dan-nah. Главное – решиться сделать шаг, а направление… Оно найдется. Чуть позже.

      – Мне бы твою веру, – рассеянно кусаю губу.

      – Разве у вас нет своей?

      Вопрос звучит не удивленно, а укоризненно. Мол, зачем мне еще одна безделица, если в кошельке звенят сотни других.

      – Нет. Я разучился верить. А когда-то умел…

      Старик отводит взгляд, заставляя меня снова чувствовать вину. Нет, в этот раз не стану убегать. Пора признаться в своей ошибке. Что бы из этого ни вышло.

      – Я сожалею.

      – О чем, dan-nah?

      – О своем поведении. Нет, не сейчас. Тогда. Я вел себя…

      – Безупречно.

      – Безупречно? – Усмешка получается горькой и едкой, как сок одуванчика. – А что значит «безупречно»? То, что меня нельзя упрекнуть в чем бы то ни было? Или то, что мои поступки не вызвали упрека?

      – Вы можете выбрать любой ответ, – спокойно отвечает шадд’а-раф, и в этом спокойствии слышится обреченность приговоренного. К смерти? Нет, к памяти, что куда страшнее.

      – А я предоставлю право выбора тебе. Справишься?

      – Dan-nah, это…

      – Невозможно? Увы. Тогда выслушай то, что я