Зима. Согрей мое сердце. Алекс Хилл

бы сейчас произносила больше одного слога за раз, – хлестко отвечает Зимин.

      Ого! Его фраза выбивает из груди весь воздух. Одной из? Так она еще и не одна? Крепко зажмуриваюсь и начинаю медленно вдыхать и выдыхать. Если выровнять дыхание, то получится заснуть куда быстрее. А это единственное, чего мне хочется прямо сейчас, потому что парня, который сейчас проснулся я не знаю, да и не хочу знать.

      ***

      Порывистый ветер подталкивает Диму к краю утеса, у подножья которого выстроились неровными рядами острые камни. Верная смерть. Болезненная и мучительная.

      Парень из всех сил пытается противостоять стихии, и у него даже получается, только вот отойти от края мешает столпотворение людей. Все знакомые. С кем-то общается до сих пор, с кем-то уже давно потеряна связь. Они стоят очень плотно и совершенно не обращают внимания на находящегося в опасности Зимина.

      Гул голосов заполняет мысли, смешиваясь с ветром обрывки фраз толкают снова к пропасти. Бесцветные диалоги прошлого. Дыры в душе.

      – Куда дальше?

      – Работать. Я ведь для этого учился.

      – Для этого?

      – Я хочу достичь чего-то в своей жизни. Хочу, чтобы мной гордились, – голос Мора как всегда сух, но твёрд и непоколебим.

      Зимин никогда не мог угнаться за Моревым в стремлении к чему-то. Саша видел свою цель, а Дима просто шел следом. Он никогда не ставил собственных целей. Не хотел их ставить.

      – О чем ты мечтаешь?

      – Путешествовать и влюбиться в иностранца.

      – И не боишься?

      – Не-е-ет, – мягкий смех бывшей одноклассницы вызывает ностальгию по тем временам. – Я хочу узнать все грани счастья и удовольствий.

      Дима не желал счастья. Не понимал его. Словно это выдуманное кем-то состояние. Все о нем говорят, но никто по-настоящему не чувствует. Удовольствия для Зимы были чем-то более реальным, и то, мало вещей могли доставить ему истинное наслаждение.

      – Семья – это самое важное, что у тебя есть и самое прекрасное, что ты можешь создать.

      – Самое-самое?

      – Конечно, – голос этой женщины нельзя перепутать ни с каким другим. Мама.

      Семья для Димы была действительно важной частью жизни, но вот создать что-то подобное самому он никогда не желал. Слишком хлопотно. Слишком много нужно сил вложить. Он иногда с трудом дышать себя заставляет, а тут нужно дышать для других. Жить для других.

      – Все это бред! Мне это не нужно! Я хочу, чтобы вы все оставили меня в покое! – надрывно кричит Дима.

      – Тогда твое место там… – этот голос не принадлежит никому и одновременно всем.

      Толпа поворачивается к Зиме, и в их глазах только одна эмоция – осуждение. Он всех их разочаровал. Без цели. Без мечты. Без сил что-то изменить. Без желания что-то исправить.

      Зимин шагает назад. Еще. Пятки зависают в воздухе на секунду, когда взгляд цепляется за какое-то движение. Белесая макушка виднеется за спинами серых недовольных людей. Она пытается пробиться вперед, но… Поздно.

      Чувство падения не пугает. Самое страшное – это лица родных, близких, просто знакомых,