Люди сороковых годов. Алексей Писемский

продолжал Павел, показывая уже в книге на ря (слово, выбранное им, было: Варяги).

      Ванька опять молчал.

      – Какой это склад? – обратился Павел снова к складам.

      – Ря, – отвечал Ванька, после некоторого соображения.

      – А это какой? – спросил Павел из книги и показывая на слог ги.

      Ванька недоумевал, но по складам объяснил, что это ги.

      – Отчего же ты по складам знаешь, а в книге нет? – спросил Павел.

      Ванька молчал. Дело в том, что он имел довольно хороший слух, так что некоторые песни с голосу играл на балалайке. Точно так же и склады он запоминал по порядку звуков, и когда его спрашивали, какой это склад, он начинал в уме: ба, ва, га, пока доходил до того, на который ему пальцами указывали. Более же этого он ничего не мог ни припомнить, ни сообразить.

      – Хорошо он умеет читать! – произнес Плавин, выведенный наконец из терпенья всеми этими объяснениями.

      – Умею-с, – объяснил и ему Ванька.

      – Поди ты, дуралей, умеешь! – воскликнул Павел.

      – Чего тут не уметь-то! – возразил Ванька, дерзко усмехаясь, и ушел в свою конуру. «Русскую историю», впрочем, он захватил с собою, развернул ее перед свечкой и начал читать, то есть из букв делать бог знает какие склады, а из них сочетать какие только приходили ему в голову слова, и воображал совершенно уверенно, что он это читает!

      – Умею! – произнес он, самодовольно поднимая свою острую морду.

      Юноши наши задумали между тем дело большое. Плавин, сидевший несколько времени с закрытыми глазами и закинув голову назад, вдруг обратился к Павлу.

      – А что, давайте, сыграемте театр сами, – сказал он с ударением и неторопливо.

      Павел даже испугался немножко этой мысли.

      – Как сыграем, где? – произнес он.

      – Здесь у нас вверху, в зале.

      – А декорации где же и занавес?

      – Все это сделаем сами; я нарисую, сумею.

      Павел взглянул почти с благоговением на Плавина.

      – Завтра я пойду в гимназию, – продолжал тот: – сделаем там подписку; соберем деньги; я куплю на них, что нужно.

      Павлу это предложение до такой степени казалось мало возможным, что он боялся еще ему и верить.

      – Теперь, главное дело, надо с Симоновым поговорить. Пошлите этого дурака – Ваньку, за Симоновым! – сказал Плавин.

      – Поди, Иван, сейчас позови Симонова! – крикнул Павел сколько мог строгим голосом.

      Ванька пошел, но и книгу захватил с собою. Ночью он всегда с большим неудовольствием ходил из комнат во флигель длинным и темным двором. В избу к Симонову он вошел, по обыкновению, с сердитым и недовольным лицом.

      – Поди к господам; посылают все, почитать не дадут! – проговорил он, махнув с важностью книгой.

      – Что им надо? – отозвался лежавший на печи Симонов.

      – Надо, знать, ступай!

      Симонов сейчас же соскочил с печи, надел вицмундиришко и валяные сапоги и побежал.

      Ванька тоже побежал за ним: он боялся отставать!

      – Извините, я уж в валенках; спать было лег, – сказал Симонов, входя в комнаты.

      – Ничего, – отвечал Плавин, вставая и