Аукцион ее страстей. Илья Халь

двумя пальцами.

      Из моих глаз брызнули слезы.

      – Тварь, пошел вон! – промычала я.

      – Дан, не напирай, – сказал псих с ледяными глазами. – Она ведь из другого мира. У них там к женщине так просто не прикоснешься. Это чревато неприятностями. Не пугай ее. Иначе мне будет тяжело с ней работать.

      – Никогда не понимал, откуда в тебе, Эрик, столько терпения, – усмехнулся Дан. – Ладно, тебе как главному охотнику Ордена, лучше знать, как обращаться с ведьмами-эмпатками. Но согласись, что в последнее время ты стал склонен к театральным эффектам. Связанные руки и ноги, заклеенный рот. К чему это все? Похоже на дешевый спектакль. Ты без этого с девчонкой справиться не можешь?

      – Ты знаешь, Дан, что я не выношу женских криков, – поморщился Эрик.

      – Я даже знаю, почему, – улыбнулся Дан. – Возбуждает, а? – прошептал он, подмигнув. – У меня тоже встает, когда они кричат.

      – Нет, я люблю работать чисто, тихо и быстро. И никаких свидетелей! А у этой, – он кивнул в мою сторону, – такой пронзительный голос, что она могла весь район на ноги поставить. Мне нужно провести экспертизу. Думаю, тебе лучше уйти. Для чистоты эксперимента будет лучше, если мы останемся одни. Сам понимаешь: процедура деликатная.

      – Какая еще процедура? Что за экспертиза? – я заерзала, взбрыкнула ногами, пытаясь развязать веревки, и стул завалился на бок вместе со мной.

      Я с размаху приложилась о каменный пол и заскулила от боли.

      – А ты уверен, что она, действительно, так холодна, как нам нужно? Ведь в противном случае ничего не получится. С предыдущей же не вышло! Судя по ее поведению, темперамент у нее огненный. Аукцион снова может сорваться. А люди ждут, Эрик. Люди недовольны и шепчутся по углам, что ты потерял хватку и больше неспособен находить лилин, – Дан подошел ко мне и поставил стул на место, подняв его вместе со мной.

      При этом он смотрел куда-то мимо меня, словно я не человек, а вещь, некстати свалившаяся со стола. Резким движением он сорвал пластырь, заклеивающий мой рот, и я взвыла от боли.

      – Эй, я здесь! Я все слышу! Почему вы говорите обо мне, как о вещи? – завопила я.

      – Ладно, – Дан скользнул по мне равнодушным взглядом. – Я ухожу. Во имя дисциплины и спокойствия!

      – Во имя дисциплины и спокойствия! – ответил Эрик, повернувшись ко мне спиной.

      Он подошел к столу, что стоял посреди комнаты, выдвинул ящик, и принялся неторопливо копаться там, перекладывая что-то из стороны в сторону. И это что-то издавало такой неприятный металлический звук, что у меня ноги от ужаса приросли к полу. Одна, наедине с психом с ледяными глазами. В абсолютно белой комнате, в которой есть только стол, стенной шкаф, стул, к которому я привязана, белая, невыносимо яркая лампочка на потолке в матовом плафоне и большое окно, наглухо закрытое тяжелыми белыми шторами. Окно! Если бы мне удалось до него добраться, то я бы не раздумывая прыгнула вниз. И плевать, что там может оказаться двадцатый этаж. Лучше размазаться пятном по асфальту, но быстро, перетерпев минутную