Всё нормально. Сергей Гречишкин

неделю, 30 августа 1977 года, бабушка повела меня записываться в первый класс.

      Глава 3

      Добро пожаловать в школу № 185

      – Какой главный принцип советского образования?

      – Сначала мы учим детей говорить. Затем мы учим их держать язык за зубами.

      МОЙ ГОРОД, КОТОРЫЙ в разные периоды своей истории назывался Санкт-Петербургом, Петроградом, Ленинградом и, наконец, снова Санкт-Петербургом, был основан в 1703 году волей царя Петра I, который решил, что в России следует строить империю по европейской, а не азиатской модели. В долгосрочной перспективе его усилия увенчались успехом лишь отчасти. По сей день Россия не может определиться с собственной культурной принадлежностью: время от времени она предпринимает дерзкие попытки создать «на местных болотах» мир европейских ценностей, но неизменно скатывается в азиатчину с «возлюбленной» тиранией и мечтой о сильной руке.

      Воздвигнутый на этих самых болотах Петербург-Ленинград по своему духу всегда был подчёркнуто европейским городом. (Расстояние от Берлина до Петербурга намного меньше, чем от Берлина до Мадрида, и в прямом и в переносном смысле.)

      Моя будущая школа, изящно именовавшаяся «Ленинградская средняя общеобразовательная школа № 185 с углублённым изучением английского языка», располагалась в двух шагах от Большого Дома. Длинная приземистая четырёхэтажная коробка грязно-жёлтого цвета, зажатая между двумя ещё более длинными и приземистыми зданиями XIX века, не отличалась архитектурными изысками. Арка с коваными железными воротами вела в небольшой засыпанный гравием двор без зелени и деревьев. В углу стоял ряд мусорных баков, в которых непрерывно предавались любовным утехам уличные коты и кошки. Словом, это была нормальная советская школа.

      Советские дети шли в школу в семь лет. Однако, хотя бабушка с мамой сходились во мнении, что я звёзд с неба не хватаю, меня отправили в школу на год раньше – в шесть.

      Перед началом учебного года, в последний день лета, все будущие первоклассники проходили медицинский осмотр и короткое собеседование, по итогам которого их распределяли по классам. Мы с бабушкой пришли в тот день в школу раньше других, и мне выпало счастье быть первым в очереди – в первый и, возможно, в последний раз в жизни.

      Вскоре подошёл ещё один мальчик. Мы разговорились. Его звали Вова. Он был выше и крупнее меня, с растрёпанными тёмными волосами и дерзким прищуром. Пока за нами росла очередь, мы вели оживлённую беседу на темы, волновавшие всех нормальных советских мальчишек: индейцы, солдатики и фильмы про фашистов. И хотя в «Золотом путешествии Синдбада» фашистов не было, я поделился с Вовой этим недавним кинематографическим опытом, скромно утаив, однако, что меня хватило лишь на двадцать минут просмотра. Вова же в свою очередь рассказал мне, как он провёл лето в деревне.

      Кульминационным моментом повествования был сюжет про чудо-улов:

      – Я поставил через нашу речку перемёт на пять крючков и насадил