Инди. Двое в эфире. Юлия Устинова

ее, Гаги. У меня, кажется, чуть лучше выходит «О-о-о-о-о-о-о-о-о!», а Эш душевнее выводит «Rah-rah-ah-ah-ah-ah! Roma-roma-mamaa!»

      – Эш, у тебя есть сигареты? – прекратив свои вопли, спрашиваю, прихлопнув ладонью рот поющей подруги.

      – Ты же давно бросила? – бурчит мне в руку, а затем отводит ее от лица. – А я, как ты знаешь, уже месяц не курю, – с гордостью добавляет она.

      – Говори, что угодно, но дай мне сигарету, – абсолютно уверенная в том, что ее сотая попытка завязать с этой пагубной привычкой снова не удалась, требую я.

      – Кажется, в машине где-то валяется пачка, – невинно хлопая ресницами, говорит эта заядлая курильщица. Как по мне, ей проще отказаться от еды, чем от никотина.

      К ночи дождь стихает. Лишь с деревьев падают тяжелые холодные капли. Прохладный воздух, в котором ощущается пряный запах сырой земли и опавшей листвы, приятно щекочет в носу.

      Мы с Эш забираемся на передние сидения ее малолитражки. Подруга вставляет ключ в замок зажигания, опускает стекла и, порывшись в бардачке, достает начатую пачку Marlboro.

      – Надеюсь, ты не разучилась это делать, Джо? – хохотнув, щёлкает зажигалкой. – У меня нет никакого желания делать тебе искусственное дыхание.

      – Даже не вздумай! – возмущаюсь я. – У тебя жуткий перегар!

      – Можно подумать, ты пахнешь лучше? – и ее пьяный смех, должно быть, слышит вся округа.

      Несколько затяжек – это то, что мне сейчас необходимо, чтобы в полной мере насладиться потрясающими ароматами осени и жалостью к самой себе. Эшли курит с таким вкусом и удовольствием, что у меня даже язык не поворачивается напомнить ей, что она, как бы, бросила это дело месяц назад.

      – Что мне делать? – спрашиваю, скорее себя, чем подругу.

      – Для начала надо еще выпить, я принесу, – совершенно серьезным тоном заявляет она и отправляется в дом.

      Зажав сигарету между пальцами, включаю магнитолу.

      Забавно. Ещё несколько часов назад я ожидала увидеть на своей руке кольцо, а не тлеющий в ней окурок. Но, похоже, мой лимит удачливости на этом этапе жизни закончился. В один день я лишилась всего, что казалось мне таким постоянным и незыблемым. Во всей этой дерьмовой ситуации есть, пожалуй, лишь два момента, которые не дают окончательно впасть в уныние: Эшли и моя работа. Кто знает, возможно, этот пинок судьбы под мой двадцативосьмилетний мягкий зад станет первым шагом на пути к блестящей карьере руководителя архитектурного отдела нашей строительной компании? Хорошая попытка, Джо! Но, я и карьера – это даже звучит смешно. И потом, мне кажется, никто и не заметит, если я умру за своим рабочим столом. Точнее, заметят, но только когда начну уже изрядно пованивать. Всем плевать на всех. Таков закон каменных джунглей.

      На радио заканчивается очередной рекламный блок, и из динамиков доносится красивый мужской голос с охренительным тембром.

      – Добрый вечер всем, кто только настроился на нашу волну. В студии с вами сегодня, как и всегда по пятницам, Инди Фокстрот.