Вера, Надежда, Виктория. Иосиф Гольман

на карьеру. Ее неудержимо тянуло в изолятор, к мальчишке. Хотя умом она понимала, что этого делать не следует.

      И еще: она была бы счастлива, если б ее диагноз не подтвердился. Пусть даже и ценой карьеры.

      Скоро в больничке стало тихо. Местная знать разъехалась. Телеграмма в область ушла. Никто не решился ее тормознуть.

      Верочка прошла к изолятору.

      Посмотрела внутрь через застекленное и зарешеченное окошко.

      Там, намертво привязанный к железной койке, лежал маленький немчик. Только теперь он был похож не на ребенка, а на угасающего серолицего старичка.

      Ее карьере ничто не угрожало. К ночи Алик будет мертв.

      Она вышла во двор.

      Подошла к все там же стоявшей Марте. Хотела сказать что-то успокаивающее.

      Вместо этого снова разрыдалась.

      Марта тоже плакала, но тихо. Она обняла докторшу за плечи, прижала к себе.

      – На все воля божья, – сказала Марта».

      Я еще раз перечитала написанное.

      Мальчишку было ужасно жалко.

      И Марту. И Бабулю, конечно. Она ведь тогда тоже потеряла ребенка, своего ребенка. Ей, как и всему больничному персоналу, сделали множество уколов антирабической вакцины. Тогда это было небезопасным делом, и у Бабули случился выкидыш.

      И с мужем своим она после этой истории разошлась. Не сразу, постепенно. Он требовал, чтоб она бросила работу, убивающую его нерожденных детей.

      Она не бросила.

      Так и расстались.

      Перечитала и расстроилась.

      Нет, как будущему литератору и журналисту, текст мне понравился.

      Но я, как и Бабуля, легко бы пожертвовала любым текстом и даже любой Гонкуровской или Нобелевской премией, лишь бы сыновья Марты и Бабули остались живы.

      Глава 2

      Надежда Владимировна Семенова

      12 октября 2010 года. Москва

      Как же она ненавидела московские пробки!

      Они и на свежем воздухе не радовали. Здесь же, в тоннеле под Садовым кольцом, они бесили вдвойне. Бесили всем: тупой тратой драгоценного времени, выхлопной вонью в салоне, фильтр по предзимнему времени не справлялся. Даже тем, что теоретически разноцветные автомобили – шедевры современного дизайна – здесь, в желто-ртутной тоннельной полутьме, да еще покрытые липкой московской дорожной грязью, становились одинаково серыми и неприятными. Как какие-нибудь фантастические зверюги из малобюджетного триллера. Пожрали своих хозяев-водителей и не выпускают из чрев.

      В этот момент зазвонил телефон.

      Надежда схватила сумку и начала вслепую, на ощупь, перебирать ее содержимое. Проще найти иголку в стоге сена, чем трезвонящий мобильный в дамской сумке. Тем более что размеры модного аксессуара были вполне серьезными – куда ж деваться бизнесвумен, которая и выглядеть хочет красиво, и кучу рабочих документов, совершенно необходимых, с собой возит?

      Слава богу, звонивший дождался. Видно, очень надо.

      Голос был тревожный и, похоже, заплаканный.

      – Господи, Вичка? Ты? Что случилось? –