Вера, Надежда, Виктория. Иосиф Гольман

про Бабулину жизнь точно интересно. Хотя и страшно. Похоже, и эту тему следовало поменять.

      – А еще что-нибудь запоминающееся было? – спросила я. – Типа драматическое. Может, кого спасла от верной смерти?

      – Больше помнишь, кого не спасла, – вздохнула Вера Ивановна. – Я ведь тебе про мальчика с бешенством рассказывала?

      – Рассказывала, – поежилась я. Этот рассказ захочешь не забудешь.

      – Так вот, есть такой закон парных случаев. Если был в твоей практике случай – значит, повторится еще раз. Каким бы редким ни было заболевание. Я этот закон не раз на себе проверила.

      – И повторился? – испугалась я. – С бешенством?

      – Да. Правда, больной был не моим. Мне просто его показали. Он был уже без сознания.

      Заметив мое уныние, Бабуля поспешила на помощь.

      – Ну, к счастью, – улыбнулась Вера Ивановна, – в кабинет «ухо-горло-нос» по вопросам жизни и смерти заходят нечасто. Хотя опухоли злокачественные у первичных больных находила. Даже совсем маленькие. В этом если смысле – то да, жизнь спасала.

      – А как она выглядит – маленькая злокачественная опухоль? – Мне теперь постоянно снился сон про попугая из пиратского фильма. Только кричал он не «Пиастры! Пиастры!», а – ехидным голосом профессора Береславского – «Детали! Детали!».

      – Смотря какой локализации и смотря какого вида, – отвечала Бабуля. – Если на бронхах, то чаще как темное просяное зернышко. Два-три миллиметра. Хотя однажды, тоже у первичного больного, нашла огромную опухоль – правая связка сделалась совсем неподвижной, была сильно гиперемированной. Опухоль захватила и ее, и окружающие ткани.

      Я сразу почувствовала: дело плохо. Он даже еще рот не раскрыл.

      – Ты прямо как экстрасенс, Бабуль.

      – Знаешь, когда поглядишь внимательно на десять тысяч гортаней – то становишься слегка экстрасенсом. В смысле начинаешь не столько думать, сколько чувствовать.

      – И если нашла такое зернышко, то что? – продолжила я неприятную темку (но куда ж деться от деталей?).

      – Отправляла к онкологу, для обследования. Иногда его в онкологической больнице лечили, иногда нам возвращали, уже зная морфологию новообразования. Я же и оперировала.

      О, я вспомнила одну историю!

      Бабуля начала рассказывать, а я – спешно заполнять блокнот.

      – Этот дядечка был почти моим коллегой. Только работал не с людьми – ветеринаром. Откуда-то с Кавказа. Огромный, черный, веселый. Жаловался на дискомфорт в горле. Я нашла у него на левой связке папиллому. Отправила к онкологу, для проверки. Так положено. Мужчина пришел ко мне через неделю. Пришел с женой – вызвал ее из дому. Оказывается, онколог поставил ему очень тяжелый диагноз.

      Еще раз смотрю. Конечно, я не патоморфолог. Но говорю же: опыт постепенно, с годами, переходит из области логики в область ощущений. Не было у меня страшных ощущений! Не было – и всё.

      Я, наверное, неправильно сделала. Но настолько в себе была уверена, что сказала ему: «Если у вас рак – уйду с работы».

      И знаешь, он мне поверил. Сделали повторные анализы,