Сказ о трех веселых девчонках. Ирина Безуглая

трехмачтовой яхтой. Обернувшись к пассажиркам, вытаращив черные глаза, вращая усами, прохрипел: «Доннер ветэр, черт бери, полицай. Денжа, опасно, вит, вит. Полицай, андустенд?» Еще бы не понять. Полиция на всех языках полиция. Девчонки метнулись в указанном направлении, забились под деревянную лавку на корме, а дядя закрыл вид спереди ящиками и ведрами. «Чепуха, прорвемся», – успела выдохнуть на волю из-под тесного убежища Шура, хотела еще что-то прибавить, но замолчала. Она услышала, как по палубе ходит уже не одна пара ног, а несколько. Голос дяди сделался тихим, говорил он с заискивающей робкой интонацией, и его легко заглушал другой, властный и громкий. На Светку совсем некстати напал смех, видимо, от нервного стресса. Пришлось Чепухе кое-как стянуть со своей шеи тонкий шарфик и сделать кляп для подруги, заткнув смеющийся рот. Смехота уткнула лицо в коленки, но сидящие по обе стороны от нее подружки едва сдерживались, получая волны смеховой вибрации. Плечи Светки подрагивали. Она продолжала бесшумно смеяться даже с кляпом во рту! Наконец, шаги и чужие голоса затихли, но нелегальные пассажиры не решались выйти из своего укрытия. Они терпеливо ждали, пока придет дядя. А тот и не спешил, кажется. Но вот мотор затарахтел, запахло горючим, потом послышался ровный гул исправно работающего двигателя. Стало понятно, что они на свободе. Действительно, дядя отодвинул ящики и ведра, улыбнулся и сказал: «Каман, товарищ, айн-цвай, нет полицай». Довольный своей шуткой, дядя хмыкнул. «Зря он это сделал», – промелькнуло в голове у Чепухи, которая опасалась, как бы этот смешок не спровоцировал смеховой «разряд» подруги. Опасения были не напрасны. От долго удержания, Смехота разразилась таким смехом, что ее подруги и турок-капитан захохотали в полный голос, перекрывая рокот мотора, гул ветра, шум вспенившихся волн. Дяде звонили, но он не прикладывал телефон к уху. Он уже не вел катер даже одной рукой, потому что обеими руками держался за свой большой живот, который прыгал верх-вниз, трясся от могучего смеха своего обладателя. Полина – Попса, которая, в отличие от Чепухи, впервые во всю мощь увидела способности Смехоты, была в восторге. Наслаждаясь свободой, подставляя смеющееся лицо морскому ветру и соленым брызгам, Полина кричала сквозь смех: «Ой, мамочки, я так с детства не смеялась. Ой, как здорово, вот это компания!». А Чепуха схватила пустующий штурвал и крутанула им туда – сюда. Именно этот жест привел в чувство дядю – капитана. Смех его враз прекратился. Он легко, несмотря на тяжелый вес, подлетел к штурвалу, оттолкнул, не очень заботясь о вежливости, молодую леди и вернул руль в нужное направление, сказав что-то грубо и резко на своем родном языке. Смысл высказывания был ясен без перевода. Внимательно и серьезно выслушав турецкие ругательства, Шура подошла к капитану, слегка дотронулась до его руки, лежащей на штурвале, и тихо произнесла: «Кэп, не парься, все чепуха в этом мире. Главное свобода. Андустенд?». К всеобщему удивлению, дядя совершенно правильно откликнулся: «Натюрлих андустенд. Нау из тайм хавать». И неожиданно