Лето бабочек. Хэрриет Эванс

Но сегодня я не могла, и через минуту я глубоко вздохнула.

      – У меня сегодня был странный день, – сказала я громко.

      – Правда, детка? – Клавиатура тряслась от ее непрерывного печатания. – Ага. Еще секунду.

      – Я виделась с Себастьяном. Он передает привет.

      Она подняла на меня глаза и улыбнулась.

      – О, передай ему тоже. Как он?

      – В порядке. Он всегда в порядке. Послушай, мам… – Ее глаза скользнули обратно на экран, и мне пришлось положить руку на стол и почти закричать «Мам!». Тогда она посмотрела на меня с удивлением, с тем старым опасным выражением лица, но я проигнорировала его.

      – Ты меня напугала! Что случилось?

      – Когда я разговаривала с Себастьяном… хм, ну, одна женщина увидела нас. Она сказала, что знает моего отца. Сказала, что он не погиб.

      Есть вещи, о которых мы с мамой никогда не говорили. Ее срыв, мое детство, первые годы здесь, ох, много чего. Но мы никогда, вообще никогда, не говорили о моем отце.

      Мама медленно закрыла ноутбук.

      – Да уж, странный день, – сказала она после минутной паузы. – Послушай, детка. Кто, черт возьми, она такая?

      – Не знаю. Ее фамилия Трэверс, кажется. – Я в упор смотрела ей в лицо, ожидая какой-нибудь реакции. – Она знала, кто я такая. И наконец… – Я вспомнила свой блокнот, а ее глаза бегали из стороны в сторону. – Думаю, она знает. Но я не уверена.

      – И что она тебе сказала?

      Я пересказала ей все, что случилось, и она ни разу меня не перебила, просто слушала, не сводя своих зелено-ореховых глаз с потертой столешницы.

      – И это «значит, так они тебе сказали», – закончила я. – Вот это сводит меня с ума. Как будто есть что-то… ну… чего я не знаю, – и я замолчала.

      Мама встала и подошла к холодильнику. Она так долго смотрела внутрь, что я подумала, что она забыла, что я здесь. Затем она вытащила оттуда несколько помидоров и лук, достала разделочную доску и принялась их нарезать.

      Я ждала.

      Наконец она заговорила:

      – Все это безумие, детка. Мне жаль, что эта леди так расстроила тебя сегодня, но я не знаю, что тебе сказать. Кроме того, что твой отец никогда не помнил мой день рождения, ну ты знаешь. И я очень сомневаюсь, что он смог бы устроить международную конспирацию своей собственной смерти.

      – Правда?

      – О да. Он был безнадежно рассеян во всем. – Она отложила нож и улыбнулась, на мгновение закрыв глаза. – И да, он мог околдовать птиц на деревьях. И бабочек. Жаль, что… – Она запнулась и покачала головой, перебирая толстые стеклянные бусины на шее. – Нет, ничего.

      – Что?

      – Я только хотела сказать, как жалко, что иногда все идет не так, как надо. Но все-таки – так тому и быть. Так оно и было. – Она положила в заварник чабрец. – Детка, мне так жаль, что это тебя расстроило, особенно сегодня.

      – О чем ты?

      – Ну, два года в разводе, новая работа. – Она удивленно посмотрела на меня. – Ты разве не помнишь?

      – Конечно, помню. Я думала, что ты не помнишь.

      – Я стараюсь не выпадать из реальности,