Трамвай «Желание». Теннесси Уильямс

мир, так же сразу и погас, и уже не было мне с тех пор в жизни света ярче, чем вот этот… от стеариновой свечки.

      Митч неуклюже поднимается, подался к ней. Полька становится громче.

      Митч (стоит у Бланш за спиной. Тихо привлекая ее к себе). Вам нужен друг. И мне – тоже. Так, может быть, мы с вами… а, Бланш?

      Она смотрит на него отсутствующим взглядом. Потом с тихим стоном падает в его объятия. Хочет что-то сказать сквозь слезы и не находит слов. Он целует ее лоб, глаза, губы. Полька обрывается.

      Бланш (долгий, блаженный вздох). Как быстро внял Господь… бывает же!

      Картина седьмая

      Пятнадцатое сентября, дело к вечеру. Портьеры между кухней и спальней раздвинуты, стол накрыт к именинному ужину – торт, цветы. Стелла уже заканчивает сервировку, входит Стэнли.

      Стэнли. В честь чего такая роскошь?

      Стелла. Сегодня день рождения Бланш.

      Стэнли. А она дома?

      Стелла. В ванной.

      Стэнли (передразнивая). «Омываем бренное тело»?

      Стелла. Вроде того.

      Стэнли. И давно?

      Стелла. Да, считай, весь день.

      Стэнли (с издевкой). «Отмокаем в горячей ванне»?

      Стелла. Ну да.

      Стэнли. Жарища сто градусов, а эта не вылезает из горячей ванны.

      Стелла. Говорит, что тогда ей вечером будет прохладней.

      Стэнли. А ты, как я понимаю, уже сбегала за кока-колой? И подала ее величеству в ванну?

      Стелла пожимает плечами.

      Стэнли. Присядь-ка.

      Стелла. Некогда, Стэнли, – дела.

      Стэнли. Садись. Теперь у меня есть чем приструнить твою старшенькую!

      Стелла. Да отвяжись же ты от нее, Стэнли, брось.

      Стэнли. Эта фря еще будет обзывать меня хамом!

      Стелла. Ты же все время изводил ее как только мог, изощрялся на все лады, а Бланш обидчива; да и пойми же ты наконец – ведь мы с Бланш выросли в совершенно иной обстановке, чем ты.

      Стэнли. Слышали! Заладили – и все то же да про то же. А вот знаешь ли ты, что она наврала нам тут с целый короб?

      Стелла. Нет, не знаю и знать…

      Стэнли. А она – наврала. Но шила в мешке не утаишь. Теперь ее делишки всплыли на поверхность.

      Стелла. Какие делишки?

      Стэнли. Те, что я подозревал с самого начала. Но теперь у меня улики – верное дело, из самых первых рук, и сам все проверил!

      Бланш в ванной напевает: дешевый, привязчивый мотивчик, и слова ее песенки становятся своеобразным сопровождением и контрастным фоном рассказа Стэнли.

      Стелла (к Стэнли). Не кричи.

      Стэнли. Ишь ты, канарейка!

      Стелла. Ну, так будь любезен, расскажи толком, что же это ты такое мог узнать о моей сестре.

      Стэнли. Ложь номер один: все это чистоплюйство, которым она щеголяет. Знала бы ты только, как же она ломалась перед Митчем и как заморочила ему голову. Он-то совсем и поверил, будто она только и видела в жизни, что поцелуи какого-то молокососа. А сестрица Бланш отнюдь не лилия. Ха-ха. Да уж – лилия…

      Стелла.