33. Виктор Улин

вот еще. Мы с тобой тут появились позже. Туда ходил переговорщик?

      – Ходил. Террорист не стал слушать, поднял пистолет и выстрелил в потолок. Сказал что следующий будет в заложницу.

      – Ясно, Штеффен…

      Я вздохнул.

      –…Значит, иного выхода у нас нет.

      – Нет, Михаэль. Начальство тоже считает так. Какой по счету он будет у тебя?

      – Тридцатый, Штеффен. Тридцатый. Как по-немецки «взвод», я забыл?

      – Который взводит пистолет?

      – Нет, который меньше роты. Weniger als Kompanie, verstehe?

      – Ah, so… Der Zug.

      – Так вот, Штеффен. Я расстрелял уже die ganze Zug таких уродов. Если бы делал зарубки, моя винтовка осталась бы без приклада. Лучше убить одного, но спасти жизнь двадцати семи.

      Штеффен пробормотал что-то согласное.

      – Правда, на нем нет бомбы. Или есть?

      – Бомбы нет. Переговорщик очень опытный и он бы заметил. Но это не дает разницы.

      – Не дает разницы, Штеффен. Я убью его, даже если бы там была одна кассирша. Если тебе нужен миллион евро – ограбь банк или взорви алмазную шахту, но не угрожай жизни беззащитного человека.

      Напарник промолчал – он знал, что я знаю, что он согласен со мной.

      2

      – Verdammt noch mal, Михаэль! Zum Teufel, черт тебя побрал!

      Смешок Штеффена вышел нервным.

      – Теперь я знаю, почему ты так долго лежишь там и смотришь в прицел.

      – Я не понимаю тебя, Штеффен.

      Я в самом деле не понимал, что хочет сказать напарник.

      – Я перешел на другую сторона и посмотрел в бинокль. Террорист не просто схватил эту кассиршу, он ее раздел. Я на твоем места тоже бы ей любовался.

      Я приник в окуляру, перевел прицел ниже.

      Бородатая морда террориста уплыла влево, в перекрестье показалась заложница, которую до этого момента я видел лишь как фигуру в игре.

      Сейчас я ее рассмотрел.

      Женщине, вероятно, было довольно сильно за тридцать. Она в самом деле работала кассиршей: на лацкане черного жакета белел бейдж, их носили только на кассе, обычные продавцы к своим красным жилетам ничего не прицепляли.

      У нее было красивое, сильное лицо, не испорченное даже выражением холодного ужаса, и длинные русые волосы. Как ни странно, брюнеток среди южных славян в этом регионе я почти не встречал.

      Террорист держал ее жестоко. Жакет сбился на сторону, белая кофточка вылезла из черной юбки и сползла наверх, под ней я увидел смятый край телесного бюстгальтера и выпавшую грудь.

      Бюст у женщины был хорош. В иной ситуации и ином жизненном состоянии я бы с такой познакомился. Но сейчас, в глазок универсального прицела, который в годы минувшей войны ставили куда угодно, даже на танки, все выглядело как-то не так, как в жизни.

      И даже белое женское тело казалось нереальным.

      – Ну что, Михаэль, видел? – напомнил Штеффен.

      Напарник словно находился рядом, следил за мои действиями и читал мысли.

      Он понимал меня лучше, чем кто бы то ни было; такого друга, как немецкий камрад, у меня никогда не имелось среди русских.

      Штеффен тоже в любой ситуации оставался мужчиной.

      Впрочем,