Юмористические рассказы. Михаил Зощенко

конечно, мне лимонаду на интеллигентном подносе. В графине. Наливаю в стопку.

      Пью я эту стопку, чувствую: кажись, водка. Налил еще. Ей-богу, водка. Что за черт! Налил остатки – самая настоящая водка.

      – Неси, – кричу, – еще!

      «Вот, – думаю, – поперло-то!»

      Приносит еще.

      Попробовал еще. Никакого сомнения не осталось – самая натуральная.

      После, когда деньги заплатил, замечание все-таки сделал.

      – Я, – говорю, – лимонаду просил, а ты чего носишь, куриная твоя голова?

      Тот говорит:

      – Так что это у нас завсегда лимонадом зовется. Вполне законное слово. Еще с прежних времен… А натурального лимонаду, извиняюсь, не держим – потребителя нету.

      – Неси, – говорю, – еще последнюю.

      Так и не бросил. А желание было горячее. Только вот обстоятельства помешали. Как говорится – жизнь диктует свои законы. Надо подчиняться.

1926

      Суета сует

      Жизнь, братцы мои, совершенно становится нормальной. Все определенно достигает довоенного качества.

      Даже такая житейская мелочь, как похороны, и те заметно приобретают довоенный уровень.

      Снова появились фигурные колесницы. Гробы опять-таки выпускаются с ручками. Факельщики ходят. Некоторые частники затягивают лошадей сетками, чтобы грубый вид животного не оскорблял родственника.

      Провожающие родственники тоже заметно подтянулись: идут кучно, не вразброд. Многие, несмотря на мануфактурный кризис, по-прежнему украшают свои шляпки черным коленкором.

      Не очень давно я даже видел, как впереди шествия кидали еловые ветки и сучки. Правда, ветки эти тут же моментально подбирали сзади идущие родственники и прохожие, и даже в некоторых местах происходила свалка, но от этого пышность обряда нисколько не уменьшалась.

      Вообще говоря, все приходит в свою норму. Прямо помереть приятно.

      А в каком-нибудь в двадцатом году да разве ж обращали внимание на какие-нибудь такие обряды?

      Один раз, помню я, братцы мои, обнаружен был труп под воротами нашего дома. На Васильевском острове.

      Особого переполоху не было, но экстренное собрание все-таки устроили.

      Председатель комитета выступил тогда с небольшой речью.

      – Международное положение, – говорит, – такое-то, а наряду с этим происходят такие мелкие факты и поступки. Некоторым гражданам неохота регистрировать и хоронить свои трупы, вот они и кидают под чужие ворота. В короткое время второй случай на нашей улице. Хороните коллективно. У меня своих делов по горло.

      Время было тогда простое. Пища грубая. Пища эта не дозволяла фантазировать и обдумывать обряды. Взяли жильцы и вечером коллективно отнесли труп к соседнему дому. И положили под ворота.

      Дней пять или шесть мотали этот труп по разным домам. А после куда-то увезли.

      Так вот я и говорю. Жили тогда просто. Никакой мишуры, никакой суеты сует не было.

      Спасибо, братцы мои, что не подох я в двадцатом году.

      Сейчас все-таки себя,