Морковку нож не берет. Сергей Носов

самого кровь закипает в жилах.

      Антон Антонович. Лёпа вот мой поумнел, представляете, телефонную трубку сам снимает. И глаза такие умные-умные, даже неловко как-то.

      Григорий Васильевич. Чем же вы кормите его, интересно?

      Антон Антонович. Он все ест. Кашу овсяную. Картошку пожарю с луком. Что я, то и он… А сальце не ест.

      Григорий Васильевич. Почему?

      Антон Антонович. Не знаю. Снимает трубку и мяучит, мяучит, меня зовет…

      Григорий Васильевич. Мыши есть у вас?

      Антон Антонович. Есть немного. Мышей, это да, он тоже ловит.

      Григорий Васильевич. Я на ночь крысоловку ставлю. Все скребется одна. Хочу выловить.

      Антон Антонович. А вы не видели – тут показывали по телевизору, – как питон питона заглатывает?

      Григорий Васильевич. Почему не идет? Может, и вовсе не придет?

      Антон Антонович. Вот зрелище, вам доложу. Он сначала голову ему заглотил, а потом дальше, дальше, дальше… кусочками показывали… конец торчит изо рта, то есть хвост… Брррр!

      Григорий Васильевич. Зачем вы дрянь такую смотрите?

      Антон Антонович. Показывают.

      Григорий Васильевич. Я рекламу не очень люблю. Я больше, когда детектив.

      Антон Антонович. Вот этот… как его… забыл…

      Григорий Васильевич. Про маньяка?..

      Антон Антонович. Нет, про Китайца…

      Григорий Васильевич. Бразильский?

      Антон Антонович. Почему же бразильский? Французский, там сыщик, у него кличка Китаец… а сам француз…

      Григорий Васильевич. Знаю, знаю, хорошее кино… Я что вам хочу сказать, Антон Антоныч, вы мне все про дона Педро рассказывали, как он жениться хочет на вашей Анюте… Я многое передумал за последнее время… многое понял, в себе разобрался… и вообще… дон Педро…

      Антон Антонович. Забудьте это имя, Григорий Васильевич…

      Григорий Васильевич. В каком отношении?

      Антон Антонович. В прямом. Натерпелись мы с ним, вспоминать не хочется. Я из-за этого дона Педро которую ночь не сплю, все за Анюту переживаю…

      Григорий Васильевич. И я ночами не сплю. Вы как рассказали про дона Педро, я сон потерял.

      Антон Антонович. Да вам-то дело какое… до Педро этого? Вы-то чего переживаете?

      Григорий Васильевич. Не сплю. Переживаю. Я вот думал сам: «Чего, чего это я распереживался? Какое мне до него дело?» А потом понял какое. Прозрел. И совсем тогда сна лишился, как прозрел. И все после ваших рассказов, Антон Антоныч. Он мне прямо в голову залез, вот как.

      Антон Антонович. Кто?

      Григорий Васильевич. Дон Педро.

      Антон Антонович. Эх, Григорий Васильевич, Григорий Васильевич, вы еще не знаете всей правды.

      Григорий Васильевич. Знаю. Теперь знаю.

      Антон Антонович. Да что вы знаете?

      Григорий Васильевич. Все знаю. Слушайте. Была у меня бабка когда-то, Зинаида Петровна, здоровая такая, статная… ей восемьдесят лет, а она два ведра на коромысло и пошла. Мы под Угличем жили… И была у нее фамилия девичья… какая бы, вы думали?

      Антон