Таинственный язык мёда. Кристина Кабони

говоришь? – спросила она и отвела взгляд. – Я же тебе объясняла, что уеду. Я даже специально звонила, чтобы предупредить.

      – Хочешь сказать, что предупреждала меня о поездке, о которой ни одна живая душа и слыхом не слыхивала, в том числе и сам священник, который был удивлен донельзя? Я была в церкви.

      Анжелика произносила эти слова гневным шепотом.

      Мама взглянула на нее и пожала плечами.

      – Ну, это не повод так раздражаться. Я знаю, что делаю, – ответила она. – Я же тебе говорила, что сначала мне нужно кое с чем разобраться… К тому же, я уже здесь. – Она прервалась и показала в сторону гостиной. – Мне нужно присесть ненадолго.

      Анжелика пошла следом.

      – Зачем ты ездила на Сардинию? – шепотом спросила она у матери. – Ты ведь туда ездила, правда?

      Анжелика и представить себе не могла, что подтолкнуло ее задать этот вопрос, какая-то смесь эмоций и интуиции.

      Мария вытаращила глаза, затем уставилась куда-то вдаль, за спину Анжелики, а затем произнесла:

      – Пойдем на кухню, сварю тебе кофе.

      Анжелика последовала за матерью, потому что не знала, как поступить. Села напротив Марии и наблюдала, как та водила пальцами по краям своих любимых тарелок – тех, что украшены золотой нитью.

      – А ты молодец. Выглядит очень аппетитно. Я и не знала, что ты научилась готовить равиоли.

      – Ты их всегда готовила. А я наблюдала.

      Мария внимательно посмотрела на дочь и задумалась. А затем принялась варить кофе. Отмеривая нужное количество кофе, покачала головой.

      – Одного не могу понять, почему ты мне не поверила, – бормотала она. – Мне нужно было уладить кое-какие личные дела. Я не хотела, чтобы ты беспокоилась.

      – Не принимай меня за идиотку, мама. Я звонила тебе. Ты могла хотя бы подойти, ты должна была ответить!

      Мама показала пальцем, что кофе готов.

      – Успокойся. А как, по-твоему, себя чувствую я, когда ты исчезаешь в неизвестном направлении. Где связи даже нет.

      Анжелика сжала зубы.

      – Это моя работа.

      – Неужели? Какая разница, работа или не работа. Теперь ты почувствовала себя с другой стороны баррикад.

      Мария продолжала смотреть на дочь, но затем смягчилась и прикоснулась к ее руке.

      – Не злись, это ни к чему. Ты и в детстве поступала так же – обнимала меня, когда я возвращалась домой, а потом верещала и рыдала, пока не выпрашивала обещание, что я больше никуда от тебя не денусь. Но я не могла остаться, не могла…

      Анжелика резко вздернула головой и вперилась взглядом в Марию.

      – Вранье. Сплошное вранье. Ничего другого я от тебя и не слышала.

      Слова слетали с ее губ, и она не могла остановить их полет. Когда Анжелика увидела, как побледнела мама и каким напряженным стало ее лицо, захотела заглотить эти слова обратно. Но почему-то продолжила немигающим взглядом смотреть на маму, словно бросая вызов.

      – Мне нужно было работать. Твой отец умер, а его родственники отобрали даже дом. У нас не было ничего. А ты была молодчина, очень рассудительная