На перекрестье дорог, на перепутье времен. Галина Тер-Микаэлян

по происхождению, ничего не боялся – он был близким другом султана, к тому же женат на его двоюродной сестре Эсме. И теперь после слов великого визиря, глаза его налились кровью:

      – Бонапарт разобьет нас в Сирии, как разбил при Абукире, почтенный Юсуф Зияддан! Пока мы будем зависеть от распоясавшихся и трусливых янычар, победы нам не видать. Наша армия в два с лишним разом превосходила по численности войска Бонапарта, нам способствовал английский флот, форт Абукир с земляными укреплениями был в наших руках, но Бонапарт одержал победу, а сераскир (главнокомандующий) Саид-Мустафа-паша покрыл себя вечным позором!

      Визири смущенно переглянулись. Позорным было не само по себе пленение Саид-Мустафы, а то, как это случилось. Вступив в бой лично с генералом Мюратом, Саид-Мустафа-паша получил ранение в руку, но мужественно продолжал сражаться. Собрав последние силы, он в упор выстрелил Мюрату в голову. И попал! Однако пуля всего-навсего вошла генералу в одну щеку и вышла из другой, вышибив несколько зубов. Что такое для боевого генерала несколько зубов! Недоброжелатели в Стамбуле потешались над плененным сераскиром: «Не суметь с такого расстояния снести неверному голову!», но многих этот случай поверг в уныние, солдаты шептались: «Аллах отвернулся от правоверных, отведя руку сераскира!»

      Шейх-аль-ислам Мустафа Ашир щелкнул последней косточкой четок и поднял глаза.

      – Во времена Селима Явуза (Свирепый) и Сулеймана Кануни (Законодатель, часто переводится как Великолепный) армия османов была сильнейшей из сильнейших, – звучно проговорил он, – французы сами учились у нас артиллерийскому делу. В то время османы соблюдали законы, по которым повелевает жить Священный Коран. Теперь Аллах отвернулся от нас, потому что мы больше не соблюдаем законы. Мы открыли у себя артиллерийские школы, пригласили туда христиан учить наших офицеров военному делу, забыв, что Коран запрещает подражать неверным.

      Глаза султана сверкнули гневом. На протяжении почти двух веков улемы (мусульманские богословы) и янычары, боясь лишиться своих привилегий, препятствовали любым реформам не только в армии, но и во всей стране. Убит был несчастный мальчик-султан Осман Второй, Ахмед Третий, при котором впервые стали печатать турецкие книги, свергнут, и книгопечатание застыло на полвека. И это в то время, как евреи, греки и армяне давным-давно печатают в Константинополе свои книги!

      Отец Селима, султан Мустафа Третий, распорядился основать Академию математики и мореплавания, но дальше этого пойти побоялся – сокрушительное поражение в войне с русскими восстановило против него большинство стамбульских политиков. Он, султан Селим Третий, за десять лет сделал более, чем кто-либо до него – открылись артиллерийские школы, вновь заработала типография, стали издаваться книги на родном языке.

      Хотя и родного языка в стране нет – на базарах и в бедных кварталах Стамбула объясняются на тюркче, наречии простонародья, в гаремах