Под стук колес. Петр Карауш

одежда тянула вниз, и не было сил сопротивляться течению. Но он, пересиливая себя, плыл и плыл, качаясь на волнах. И вдруг, на берегу, появилась девушка в белом халате, послышался возглас: «Сюда, скорей!!!» Кто-то протянул ему руку, но в этот момент, он попал в водоворот, и его потянуло в тёмный омут.

* * *

      Иван проснулся. Была ночь, ярко светила Луна. Рядом, на стуле дремала медсестра.

      – Пить… сестрёнка… пить… – Медсестра встрепенулась.

      – Сейчас миленький, сейчас. – Она быстро намочила марлевую салфетку и приложила её к пересохшим губам.

      – Курай! Где Курай? – прошептал капитан.

      – В конюшне твой Курай, в конюшне, успокойся и скорее выздоравливай, ждёт он тебя. – Она боялась сказать, что по приказу вышестоящего начальства, жеребца, ещё неделю назад, погрузили в вагон и с другими лошадьми увезли куда-то в неизвестность.

* * *

      Он не понимал, что происходит. Его, боевого, чистокровного дончака, завели в грязный вагон и привезли сюда, в эту душную, полутёмную конюшню, с прогнившими полами и низким потолком. Здесь всё ему было чужим: и люди, и лошади, и даже овёс отдавал прелостью и гнилью.

      Его поймали во дворе здания, где лежал хозяин. Там все ходили в белых халатах, и пахло хлоркой. Курай уже третий раз доставлял его туда, но на этот раз всё было серьезнее, чем раньше. Он всё время вспоминал, как это было.

      Они шли тогда по лесной дороге. День клонился к вечеру. Спадала жара. Где-то недалеко, лениво куковала кукушка, а вокруг было тихо и спокойно. Хозяин не громко насвистывал какую-то мелодию, а он срывал на ходу то сочную траву, то вкусные листья белой акации. Вдруг тишину разорвал хлёсткий звук выстрела. Его друг покачнулся и упал, а из – за кустов выскочили двое мужчин, в грязной форме, и кинулись к нему. Курай вздыбился и передними копытами ударил по нападавшим. Через мгновение они уже лежали в пыли, а сверкнувшие на солнце подковы, стали красными от крови. Нападавшие не шевелились, и он наклонил голову к хозяину, тихонечко заржал.

      Его привезли сюда осенью, но вот уже наступила весна, а хозяина не было видно. После того, как его обманом завели в вагон, он больше никому не доверял и пытался вырваться при любой возможности. Где-то в конце зимы к нему стал заходить маленький мальчик, но Курай и его не подпускал к себе. Сначала он очень злился, что этот человеческий детёныш подолгу сидит почти рядом и всё время смотрит на него. Но потом он привык, а со временем этот, маленький человечек, ему стал нравиться всё больше и больше. Да и пахло от него, чем-то вкусным, и кажется знакомым. И однажды Курай, в очередной раз, увидев мальца, неожиданно для себя, впервые заржал миролюбиво, а когда тот достал из-за пазухи краюху хлеба, посыпанную крупной солью, он сдался. Теперь только ему он разрешил ездить на себе и никогда не пытался вырваться, если тот шёл рядом.

      Курай всё реже и реже вспоминал своего хозяина, и уже привык к новому имени Буян, но всё равно, к себе никого не подпускал и продолжал ждать и надеяться, что он придёт за ним и заберёт отсюда. Он не мог его бросить! Не мог! Ведь они вместе прошли по военным дорогам и даже были в огромном