Под стук колес. Петр Карауш

и, не поворачиваясь к ним, спросил:

      – Это чей орёл?

      – Если достанешь, то твой будет. – Спокойно сказал Владимир.

      – Это я мигом! – И мужчина куда-то быстро ушёл. Вскоре он уже спешил к этому, длинному, не очень высокому зданию, с лестницей в руках. Но стоило ему только прислонить её к крыше, как беркут, расправил крылья и взлетел.

      Сначала он пролетел над двумя бараками и повернул влево, «прошёл» над складами «почтового ящика», и начал широкими кругами набирать высоту, поднимаясь с каждым разом всё выше и выше, как бы ввинчиваясь в бездонную синеву казахского неба.

      Долго стояли друзья очарованные свободным полётом красивой птицы. И только когда сверху донёсся чуть слышный, орлиный клекот, и беркут, раскинув широкие крылья, направился в бескрайние, степные просторы, они опустили головы.

      – Что-то от солнца, глаза заслезились, – неожиданно осипшим голосом, сказал Владимир.

      Михаил промолчал. За годы своей срочной службы, они узнали настоящую цену свободы и оба были рады своему поступку.

      Батя

      Дело было в Армии ещё в советские времена. Наш командир полка, подполковник Сидоченко, был крутого нрава мужик. За малейшую провинность объявлял пятнадцать суток ареста и не сутки меньше. Ещё он был настоящим футбольным фанатом. Все лучшие футболисты дивизии были у него. Стоило ему только сказать, что в каком-нибудь ВСО призван игрок из Торпедо или Динамо, (не важно!), он садился в машину, и ехал хоть за триста километров, и в наглую забирал спортсмена к себе. Когда наша команда проигрывала, что было очень редко, они, построившись по ранжиру, молча, шли на «губу». А выиграв, толпой окружив «батю», весело шли в штаб за увольнительными. Ребята гульванили до утра и никакой патруль даже тронуть их, не имел права. А самая высокая похвала из командирских уст, звучала его знаменитая фраза: – Ну и кадра! Однажды мы, комсомольские активисты, стояли в коридоре рядом с кабинетом комполка ожидая вызова к замполиту, кабинет которого был напротив. Смотрю, в штаб заходит грустный Василий Яблочкин и идёт прямо к нам.

      – Что случилось-спрашиваю – чего такой грустный?

      – Да вот-говорит – посылку получал, а на почте её вскрыли. А там бутылка водки, мать всунула. Вот теперь иду к бате, а потом на губу.

      – Ты же не пьёшь – говорю – чего это она?

      – Так день рождения скоро! Ладно, пойду.

      Войдя в кабинет командира, (дверь осталась приоткрытой!) он громко доложил:

      – Товарищ подполковник, рядовой Яблочкин по Вашему приказанию прибыл!

      – Ну что, Яблочкин – грозным голосом начал «батя» – мама прислала бутылку водки, выпей за моё здоровье сыночек! Так что ли?

      – Так день рождения скоро, а мать-то не знает, что не положено…

      – А как ты Яблочкин пить будешь, сам или с товарищами?

      Как потом Василий нам рассказывал нам:

      – Ну, думаю, скажу с товарищами – пятнадцать суток, скажу – сам, тоже пятнадцать. Эх!

      Была – не – была! Сам, товарищ