Теща. Виктор Улин

то был профессиональный отпечаток.

      Но глаза…

      Глаза Ирины Сергеевны – не очень большие, но очень выразительные – всегда смотрели печально. Впрочем, возможно, это казалось сейчас только мне.

      Портрет увеличили из рук вон плохо; на нем остались точки и царапины, которые фотограф поленился устранить, имея современные способы обработки.

      Но глаза Ирины Сергеевны казались живыми.

      И были грустными. Очень грустными.

      Я смотрел на них и ощущал, как от портрета что-то передается мне.

      И на моих собственных глазах наворачиваются слезы.

      – Это уже черт знает что, – сказал я сам себе.

      Какая-то соседка по столу обернулась ко мне, я не стал на нее смотреть.

      Я просто подумал о том, что мое поведение абсурдно.

      Ведь умерла не владелица южноафриканских алмазных трубок, в последний момент лишив наследства.

      Ушла обычная женщина, простая школьная учительница.

      И благополучный во всех отношениях зять, который плачет на поминках тещи, мог показаться даже неприличным.

      Во всяком случае, это выходило за рамки.

      В Отделе физики и математики у меня имелся довольно близкий приятель Саид Урманов. Сейчас он – доктор физико-математических наук, член-корреспондент РАН, директор Института механики, который в свое время отпочковался от Института физики.

      Так же, как и я, Саид был женат с юных лет и любил повторять свою заветную мечту: чтобы самолет, на котором летит теща, упал на поезд, в котором едет тесть.

      Или наоборот; суть от этого не менялась, и такое отношение к родителям жены являлось типичным.

      А вот мне Ирина Сергеевна и Павел Петрович были ближе и дороже собственных родителей, и я не мог представить себе иного.

      -…Алексей Николаевич, вам плохо?

      Оксана была очень бледной в черной рубашке мужского покроя.

      – Нормально, Ксеня, – я через силу улыбнулся. – Дай мне, пожалуйста, водки, если тебе нетрудно.

      Невестка скользнула вдоль стола, вернулась, поставила передо мной едва початую бутылку и рюмку с моего места.

      – Ксеня, если можешь, принеси мне, пожалуйста, стакан, – тихо попросил я. – И так, чтобы Нэля Павловна не заметила, хорошо?

      Жена в последнее время стала сильно следить за моим давлением и контролировать каждый миллилитр употребленного алкоголя.

      Понимающе кивнув, Оксана исчезла в двери, через минуту появилась опять, наклонилась и бесшумно выпустила из рукава длинный узкий стакан турецкого производства.

      Я в очередной раз подумал, что Пашка оказался прав, выбрав ее в жены.

      И правы были мы с Нэлькой, подарив невестке на свадьбу кольцо с огромным изумрудом, шедшим к ее светлым волосам и зеленым глазам. Подарок она носила постоянно, не сняла и сейчас, только повернула камнем к ладони.

      И еще более прав я сам в своих намерениях относительно нее. Смерть тещи подкосила меня, выбила из колеи, смешала все планы. Мне следовало как можно быстрее прийти в себя