На темной стороне Луны. Георгий Вайнер

такыров дворцы, бетонные дороги, умирающие от жажды парки и радующие глаз изогнутые плоскости Великих Транспортных развязок.

      Город-сказка, город-символ. Каждый республиканский руководитель – любого ранга – тщательно следил за тем, чтобы Мубек не испытывал трудностей, чтобы именно здесь было создано волей и руками народа зеркало наших возможностей, наших побед и свершений.

      Все знали о неизменной привязанности Отца республики, Сына области, Вдохновителя счастья к этим суровым местам, где прошли его отрочество и юность. Он любил приезжать сюда – может быть, отсюда ему была виднее трудная и славная дорога свершений или вел его сюда высокий сыновний долг по отношению к старым родителям – очень тихим, скромным старикам, будто напуганным величием своего сына. Неведомо.

      Но Мубек он любил. И любая критика в адрес Мубека всегда рассматривалась как злое недоброжелательство и затаенный упрек в адрес Отца-Сына-Вдохновителя. Кого любим – тех мы не критикуем. Любим за достоинства и недостатки.

      И когда в город въезжал торжественный кортеж чуть запыленных мубекской красноватой пылью черных «Чаек» и «Волг», эскортируемый впереди оперативной радиомашиной Эргашева, народ стоял на всех тротуарах и радостно приветствовал еле просматриваемый за голубоватым стеклом тяжелого лимузина еще моложавый, хоть и седой лик своего Отца, своего Сына, своего Вдохновителя, которого Эргашев на оперативных совещаниях называл коротко – «Охраняемое лицо». И жизнь за которого мог и готов был отдать в любой миг.

      И хотя о покушениях или террористах в Мубеке не слышали пока, каждый приезд Охраняемого лица был ответственнейшим и напряженнейшим мероприятием во всей работе, и это выражение напряжения и сосредоточенности не сходило с лица Эргашева до тех пор, пока кортеж приближался к гостинице «Мубек», модерновому девятиэтажному зданию, архитектурно замыкающему центр.

      В ту сторону, куда направлялись сейчас генерал Эргашев вместе с Халматовым, среди посадок карликовой декоративной шелковицы, на оси симметрии, в кругу цветов на мраморном постаменте высился бюст Отца-Сына-Вдохновителя области…

      Эргашев пошевелился сзади и, как всегда, спросил и одновременно ответил:

      – Ты, кажется, готовился в отпуск?!

      Тура подумал, что на конце вопросов Эргашева всегда стоит восклицательный знак. Реже – многоточие.

      Машина свернула с главной улицы, въехала в уютный двор управления, засаженный розами и виноградом. Просторное, с лифтом, с прохладным высоким холлом здание Управления внутренних дел в центре города строилось под неусыпным генеральским контролем, оно было его гордостью и детищем.

      Еще не истаял в душном ночном воздухе скрип тормозов у парадного подъезда, а комендант уже распахнул дверь лимузина, вытянулся смирно и начал докладывать:

      – Товарищ генерал…

      – Отставить, – махнул на него рукой Эргашев, вылез из машины и, не сомневаясь, что Тура следует за ним с дистанцией в два шага, слева, направился в здание.

      В