Инквизитор. Вассал и господин. Борис Конофальский

ждут нас.

      – Я готов, – повторил Волков, взяв себя в руки и переборов волнение.

      – Так не будем тянуть, – сказал герцог, вставая, – у нас сегодня ещё много дел, не так ли, канцлер?

      – Именно, – согласился господин в мехах и золоте.

      Глава 4

      Как и всё в этом замке, часовня была светла и чиста. И поп был чист и благочинен. И служки, и даже мальчишки из хора были благовидны. В часовне не было амвона и не было кафедры, сразу перед образами расстелили ковер, на ковре стояло кресло, оббитое в цветах дома Ребенрее. Тут же перед ним лежала подушка. А народу в небольшую часовню набилось много, человек тридцать или сорок даже, разве всех сочтёшь. И брат Ипполит каким-то образом сюда проник, стоял едва ли не в первом ряду. Осеняя святым знамением кавалера исподтишка. Офицеры, что пришли с кавалером, стояли в задних рядах, их ему видно не было. Сам он стоял рядом с попом, и поп ему что-то говорил милостиво улыбаясь. Волков, убей Бог, не понимал ни слова. То ли от духоты, что была в часовне, то ли от волнения. Он только кивал согласно и старался усмирить в себе кровь, что приливала к лицу и шумела в ушах. Но всё тщетно. Разве можно быть спокойным человеку в такую минут.

      Карл Оттон Четвёртый герцог и курфюрст Ребенрее пришёл в часовню в одежде, которую можно считать официальной. Только он, кроме попа, был в головном уборе, богатом берете чёрного бархата. Но его герцогу сняли, водрузив на голову небольшую, корону из золота. Сам он был в длинной собольей шубе, подбитой горностаями, поверх которой висела тяжёлая и старая золотая цепь.

      Гул в часовне сразу стих, как только он приклонил колено пред образами, перекрестился, поцеловал руку попу и сел в своё кресло. Канцлер встал рядом. А сразу за спиной у Волкова появился человек.

      Стало тихо. Поп стал читать молитву. Читал расторопно, но внятно и хорошо. Все слушали, и где было нужно, крестились. И соглашались с попом: Амэн.

      Затем, красиво запел небольшой хор, и как только он стих, поп нараспев сказал, глядя на Волкова:

      – Кто ты, человек добрый? Как нарекли тебя, и чьей ты семьи? Говори, как перед Господом говорить будешь, без утайки и лукавства или подлости.

      – Назовите имя своё,– прошептал человек, стоявший за кавалером почти ему в ухо.

      – Имя моё Фолькоф, а нарекли меня Иеронимом,– твёрдо, почти без волнения сказал он, он не хотел говорить другого.

      – Имеешь ли ты достоинство, что даётся по рождению, или берётся доблестью?– Продолжал поп.

      – Говорите, что вы рыцарь,– шептал человек за спиной.

      – Я рыцарь Божий. Достоинство рыцарское возложил на меня архиепископ Ланна.

      – Подайте мне меч свой,– сказал поп.– Пред сеньором на клятве без оружия будьте.

      Человек за спиной произнёс:

      – Отдайте слуге Господа меч с ножнами вместе.

      Волков быстро отвязал ножны с мечом от пояса и передал их священнику.

      – Ступайте сюда,– пригласил его канцлер, после этого указывая место на ковре перед троном.

      И он собственноручно положил подушку у ног герцога.

      – Поставьте колено