Инквизитор. Вассал и господин. Борис Конофальский

и рассказал им:

      – Поначалу меня в замок не пускал сержант, – юноша с трудом переводил дух, – но как я сказал, что меня послали вы и что вас пригласил барон, так сразу пустили и сказали, где найти барона.

      Думал, барон ещё спит, а он не спал, я ему сказал, что вы ждёте дозволения герцога, а он сказал, что ждать не нужно, а нужно через час прийти к его обеденному залу, пока герцог завтракать будет, и тогда он вас представит.

      – И всё? – Спросил Волков, чувствуя, что от волнения начинает гореть лицом.

      – Нет, ещё сказал, что вопрос ваш у него решён, – проговорил Максимилиан. – И чтобы вы не волновались. Сказал, что всё будет по уговору.

      – А что же за вопрос? – Пылкий и шумный Бертье даже усидеть не мог на стуле, вскочил. – Ну, кавалер, расскажите!

      Волков не говорил офицерам о награде, вернее, говорил, что награда будет, но не говорил им, какая именно. Даже Брюнхвальду, кажется, про землю не говорил.

      – Узнаете, господа, – ответил он с напускным спокойствием, хотя у самого кипела кровь от волнения. Просто он вида не показывал. – Придёт время, и узнаете.

      Кавалер даже смог улыбнуться.

      – Вот какой же вы холодный человек! – Восхитился Бертье.

      – Хладнокровие очень важное качество для офицера, – нравоучительно заметил ему Рене. – Вам, Гаэтан, есть чему поучиться у кавалера.

      Но Волков только показывал, что он спокоен. На самом деле он волновался. Так волновался, что расхотел заканчивать завтрак, и, чтобы избавиться от гостей, крикнул:

      – Ёган, подавай одеваться.

      Гости тут же встали и пошли из покоев, а Ёган принёс от прачки чистую и лучшую одежду господину. Кавалер оделся, стал осматривать себя, пока слуга держал для него зеркало. Колет, шитый серебром, был изумителен, панталоны в меру широки, из бархата. Сапоги решил не надевать, до замка недалеко, поедет в туфлях, авось грязи нет, не запачкается.

      Перед тем, как ехать, он решил взглянуть и на своих людей, и был ими доволен. Даже неряха Сыч, и тот был чист и брит. А уж Максимилиан и вовсе был образцовым знаменосцем. Видно, Карл Брюнхвальд проследил за тем как выглядит сын.

      Так и поехали. Дорога была не крута, но всё время шла в гору.

      Волков и офицеры разглядывали замок герцога и пришли к выводу, что в нем легко можно разместить и тысячу солдат – так велик был замок. И все сошлись на мнении, что этот замок штурмом не взять и что просидеть под ним можно годы – и всё будет без толку.

      Мост был опушен, и решётка поднята. Едва Максимилиан крикнул, что едет кавалер Фолькоф, офицеры и люди его, сержант сразу отошёл с дороги, пропуская их и указывая рукой:

      – Езжайте к восточной коновязи. Там гости ставят коней.

      Двор был велик и мощён ровным камнем. На удивление чист. Даже под коновязями было чисто, словно лошади сами разумели чистоту. Такой чистоты Волков не видал ни при дворе де Приньи, ни при дворе архиепископа. Остальных тоже поразило это. И стены были выбелены, двери чистые, словно новые везде.

      Тут