Безумная Лючия. Дон Нигро

Что ж, прошу меня извинить. Почтение гению засвидетельствовал. А теперь намерен налить себе большой-пребольшой стакан. (Встает и уходит на кухню).

      НОРА. Пойдем на кухню, Лючия. Поможешь мне с как его там.

      Лючия. С чем?

      НОРА. С супом.

      ЛЮЧИЯ. Мы уже поели, мама. Что ты от меня хочешь? Чтобы я извинилась перед остатками?

      НОРА. Помоги мне помыть грязную посуду.

      ЛЮЧИЯ. Грязная посуда помыта.

      НОРА. Предоставь отцу возможность пообщаться наедине с мистером Беккетом, дорогая. Я знаю, ему не терпится узнать, какой нынче Дублин.

      ЛЮЧИЯ. Дублин, по большей части, такой же, как и всегда. Мистер Беккет только что весьма красноречиво высказался об этом.

      НОРА. Пойдем, не оставляй меня на кухне одну с Томом Макгриви. Своей бесконечной трепотней он вгонит меня в кому.

      ЛЮЧИЯ. Хорошо. Я вернусь, мистер Беккет. Не уходите.

      (НОРА буквально утаскивает ЛЮЧИЮ на кухню., шепотом что-то ей выговаривая. ДЖОЙС и БЕККЕТ сидят).

      ДЖОЙС. Свифт.

      БЕККЕТ. Да.

      ДЖОЙС. Свифт был протестантом.

      БЕККЕТ. Да.

      ДЖОЙС. И великим писателем.

      БЕККЕТ. Да. Еще у него была очень большая голова.

      ДЖОЙС. Да.

      БЕККЕТ. Не в том смысле, что он считал себя умнее других. Я про фактический размер головы.

      ДЖОЙС. Да.

      БЕККЕТ. Но, возможно, чуточка высокомерия присутствовало.

      ДЖОЙС. Отчасти это диктовалось необходимостью. Вопрос выживания.

      БЕККЕТ. Да.

      ДЖОЙС. Он не был и безумным. Свифт.

      БЕККЕТ. Не был, только чертовски злым.

      ДЖОЙ. Имел право. Неукротимый гнев.

      БЕККЕТ. Да, (Пауза). Я уверен – вы величайший из ныне живущих писателей, а «Улисс» – величайшая книга со времен Данте.

      (Пауза).

      ДЖОЙС. Думаете, лучше Йейтса?

      БЕККЕТ. Господи, да.

      (Пауза).

      ДЖОЙС. Данте очень хорош.

      БЕККЕТ. Да.

      ДЖОЙС. Есть несколько людей, которых я с удовольствием самолично отправил бы в ад.

      БЕККЕТ. Данте был счастливым человеком.

      ДЖОЙС. Да. Изгнанник. Как мы.

      БЕККЕТ. Да.

      ДЖОЙС. Искусный.

      БЕККЕТ. Искусный.

      ДЖОЙС. И молчаливый.

      (Какое-то время они сидят молча. БЕККЕТ кладет ногу на ногу, в точности, как ДЖОЙС).

      Картина 4

      ЛЮЧИЯ (стирая пыль со своего кресла в сумасшедшем доме). Что-то в мистере Беккете, какая-то пустота в его душе, тянуло меня к нему. Казалось знакомым, так бывает, когда заходишь в комнату, видишь человека, знаешь, что встреча случайная, но с абсолютной уверенностью понимаешь, что останется он с тобой до конца твоей жизни.

      (Пока она говорит, ДЖОЙС и БЕККЕТ уходят вместе в кабинет ДЖОЙСА, о чем-то беседуя, иногда энергично жестикулируя, а НОРА перемещается к дивану, вытирает пыль. ЛЮЧИЯ присоединяется к ней).

      НОРА. Что ж, такое впечатление, что они нашли друг друга, так?

      ЛЮЧИЯ. Никогда не видела так проникался к кому-либо, как он проникся к мистеру Беккету.