Безумная Лючия. Дон Нигро

ошибку.

      НОРА (выходя из кухни в гостиную, складывая только что выглаженную простыню). Конечно же, это не так.

      ДЖОЙС. Да, невероятно, но факт. Я сказал Тому Макгриви, что этим вечером он может привести к нам на обед одного молодого ирландца. Зовут его Сэмюэль Бакет. Да, думаю, Бакет.

      НОРА. Что изменит один дополнительный рот, когда мы все голодаем? Я долью в суп воды.

      ДЖОЙС. Но с ним за столом нас станет тринадцать. Не должно сидеть за столом тринадцать человек!

      НОРА. Как ты сама видишь, Лючия, твой отец, наш великий гений, не так и отличается от глупой прачки. Нельзя быть суеверным, Джим, ты это знаешь. Это к беде.

      ДЖОЙС. Смейся, сколько хочешь, раз есть на то твое желание, но если за столом нас будет тринадцать, этот человек навлечет на нас жуткую беду.

      НОРА. Беда для нас не внове.

      ДЖОЙС. Это будет не просто беда. Катастрофа!

      НОРА. Это уже перебор. Еще один нищий ирландец за столом никак не может что-то изменить к худшему, потому что дальше просто некуда. Разве что крыша упадет и раздавит двух-трех гостей. Для них это будет катастрофа, но для остальных – удача, потому что выжившим достанется больше супа. Если, конечно, можно назвать мой суп удачей.

      ДЖОЙС. Что-то нужно делать. Мы должны позвонить Хемингуэю и попросить не приходить.

      ЛЮЧИЯ. А я так люблю мистера Хемингуэя. Он научил Эзру Паунда боксировать. Мне всегда хотелось это сделать.

      НОРА. Научиться боксировать?

      ЛЮЧИЯ. Нет врезать Эзре Паунду в нос.

      ДЖОЙС. Я думал, тебе нравится Эзра.

      ЛЮЧИЯ. Мне нравится милый Эзра, который флиртует со мной стихами итальянских поэтов и кормит всех бродячих котов, но когда он корчит из себя ни пойми кого и начинает рассуждать о политике, кто-то должен каждые несколько минут бить его по голове. Мистер Бакет писатель, как ты, папа, или болтун, как мистер Макгриви?

      (МАКГРИВИ приводит БЕККЕТА в квартиру Джойсов, тогда как хозяева продолжают разговор).

      НОРА. Он – ирландец, а это означает, что нам нужно больше спиртного. Иногда, Лючия, мне хочется, чтобы твой отец был менее знаменитым и более успешным.

      ДЖОЙС. Я не столь знаменит, как об этом говорят, Нора.

      НОРА. Как бы то ни было, больше хлеба от этого на столе не становится.

      ДЖОЙС. Не хлебом единым сыт человек.

      НОРА. Это да, иногда нам достается этот чертов суп.

      ЛЮЧИЯ. Я надеюсь, мистер Бакет симпатичнее мистера Макгриви.

      ДЖОЙС. Я надеюсь, он говорит меньше, чем Макгриви.

      НОРА. Все говорят меньше, чем Макгриви.

      (БЕККЕТ и МАКГРИВИ к этому моменту расположились в гостиной, так что следующая картина начинается сразу же, как и предыдущая).

      Картина 3

      (БЕККЕТ, молодой, сидит на одном стуле, смотрит на руки, ДЖОЙС на другом, положив ногу на ногу, весь в своих мыслях, МАКГРИВИ на диване, говорит).

      МАКГРИВИ. Я бросаю один взгляд на этого молодого человека, и говорю себе, да, говорю себе: «Томми, вот еще одна, да, еще одна родственная душа великого Джеймса Джойса, и познакомить их – мой первейший долг, ибо я знаю, придет