Рождественская надежда. Донна Ванлир

человек посмотрел мне в лицо.

      – Скажите, что с моим сыном!

      – Лучше все-таки подождать доктора.

      – Что с моим сыном?! – закричала я.

      Я понимала, что ставлю его в неудобное положение, но не отступала. Мне нужно было знать правду.

      – Он уснул за рулем и въехал в фуру, которая стояла на обочине.

      У меня сжалось сердце.

      – Когда его привезли, он был в сознании, разговаривал с нами.

      Я кивнула.

      – Но мы сразу поняли, что он сильно пострадал, – медленно продолжал врач. – Мне очень жаль, миссис Эддисон. Его травмы оказались слишком тяжелыми. Он умер на операционном столе. Мы не успели ему помочь.

      Не могу описать, что я почувствовала тогда. С тех пор, как мне позвонили из клиники, мое сердце не переставало бешено колотиться, а теперь будто оборвалось. В глазах потемнело, я зашаталась. Молодой человек помог мне сесть. Где Марк? Где мама и папа? Почему я сижу тут одна с чужим человеком, когда дома нужно доделывать сахарное печенье? Шон звонил, сказал, что скоро будет. Надо успеть все подготовить. До меня долетел смех медсестер, болтавших у стойки. Он показался мне оглушительным.

      – Может, воды?

      Что? Кто это говорит? Какое-то время я молча смотрела на молодого человека. Потом покачала головой.

      – Что он сказал?

      Во взгляде доктора читалось непонимание.

      – Шон говорил с вами. Что он сказал?

      Молодой врач помедлил, стряхивая с брюк несуществующие пылинки.

      – Как его зовут, где живет. Еще сказал, что вы дома одна, ждете его.

      Я чувствовала, что по щекам у меня льются слезы.

      – А еще, что очень любит вас и папу. И будет любить. Всегда.

      Я закрыла лицо ладонями и разрыдалась. Мне хотелось умереть вместе с сыном. Умереть прямо сейчас, на этом месте, потому что я не представляла, как выйду отсюда и вернусь в опустевший дом. В дом, куда Шон больше никогда не приедет.

      – Это все? – прошептала я.

      – Ничего. Только просил передать вам, чтобы вы не переставали любить детей.

      Я застонала, обхватив голову руками.

      – Знаете, он не боялся. Говорил спокойно. И отошел с миром.

      Я подняла взгляд на врача.

      – Я хочу его увидеть.

      Молодой человек кивнул и повел меня к какой-то двери. Мои колени подгибались.

      Мы вошли внутрь.

      – Я могу позвонить в погребальную контору, – сочувственно предложил доктор, пододвигая мне стул. – Его привезут в морг, который находится в вашем городе.

      Я приблизилась к Шону.

      – Вы можете подождать в отдельном кабинете.

      – Нет, я останусь с сыном.

      – Я прослежу, чтобы вас никто не беспокоил.

      С этими словами молодой человек вышел. Больше я его не видела. После я даже не смогла описать маме этого доктора. Все произошло слишком быстро. Да, я разговаривала с ним несколько минут, но из-за состояния, в котором находилась, не запомнила ничего, кроме его доброты.

      Впервые за девятнадцать лет брака мы с Марком перестали понимать друг друга.